- Ну, и как там, в Киеве? – спрашивает писатель-геолог Леонид Трумикальн по городскому телефону позвонивший, в голосе его задор, ожидающий некоего насыщения хоррором…
- Да если кратко, то как у нас, - отвечаю.
Само собой, пока там был, я не подавал никаких знаков ни туда ни сюда, именно чтобы повествование получилось слитным и целиком в презент-пасте, так сказать. Стиль несвойственный, но что поделаешь – реалии… Поездка была не из любопытства, а по необходимости, билет брал самый дешёвый, то есть родимый писательский плацкарт, вторая полочка.
А справа бабуся с боковой полки, которой я помог тяжеленный чемодан под неё, под полку засунуть – возьми да и пошути: «а нужно ли мне приглашение?». Теоретически – нужно, подсказали все соседи. Но практически на партизанку вы не похожи, так что спите спокойно и ждите таможни.
Чай с лимоном был хорош, надо отметить, чего не скажешь и молдавских поездах (но об этом в финале).
Таможня «нашенская» (кто знает наше, коммунистическое отношение к постсоветским границам, верно истолкует кавычки) была и строже и длительнее. Нелениво же было одутловатому усатому егерю (как я его про себя окрестил), очень напоминающему лауреата премии им. Демьяна Бедного Илью Онорина, – в каждом отсеке плацкарта театрально зачитывать список запрещённого багажа и пределы провозимых сумм в долларах да проводить шмон двух-трёх чемоданов… Досталось наугад и моему – пришлось спорхнуть с верхней полки в трусах и в майке, открывать. После почти часовой стоянки на росстаможне – хорошо и долго спалось, но пришлось всё же проснуться. Украинская таможня в лице деликатного и «голубоватого», как мне показалось, круглоликого хлопца – была оперативна. Её не смущали снующие по вагону менялы валюты и прочие торгаши, но и пассажиры не смущали: дактило-идентифицируют всех, так что и мышь не прошмыгнёт.
- О, запрОшення сделали, молодцы, - отреагировал зелёный беретик на нотариально заверенное приглашение.
Дальше спалось ещё лучше, но недолго. Киев встретил теплом и дождём. Поскольку поезд мой шёл дальше в Одессу, у дверей уже толпились пассажиры – стоянка короткая… Вечно я тут путаю в связующем надпутевом коридоре право-лево, где главный выход, где южный.
Хоть тут, в шаге от вокзала, тарахтУчей собянинской плитки нет, чемодану легче.
Обменник через дорогу от Макдональдса.
Ну, здравствуй, ещё одна столица!
Изобилие чемоданов в нашей маршрутке было таким, что добрая тётенька позади меня чуть не выдала мой чемодан семье, явно прибывшей из Германии – украинке, метису и их сыну, которые говорили аж на трёх языках, сын читал вывески по-немецки, а с пассажирами украинка от волнения, выгружая чемоданы, почему-то изъяснялась на английском. Чтоб пропустили, не лезли оголтело…
Киев за пару лет моего отсутствия подрос – как это водится, у вокзала и гнездятся чаще небоскрёбы. Они мало меняют колорит восьмидесятых, надолго заданный панельными домами, но некой угрюмости и европейскости в нашем понимании, наверное, добавляют.
Повсюду на билбордах президентский синий банер «Армия, мова, вира»… Майна, сплошная майна – в измерении историческом, социальном…
Окраины везде похожи, но всегда есть какие-то штрихи, позволяющие «приземлиться» без промаха. Национальный колорит отделки панелей – «изразцы» шоколадного и кухонно-голубого цвета. И ещё такие южные, курортные почему-то лестничные пролёты, созданные для лёгкого проветривания, не для холодных зим.
О, как я попутно радовался, что взятые на обложку альбома Эшелона 2014-го года торцы зданий недалеко от Политеха не декоммунизировали!..
В Киеве, как, кстати, и в Минске, частный сектор может отделять пятиэтажные домики 1950-х и 60-х от панельных микрорайонов. Так и в моём случае.
Приехал под дождиком – но потом началась замечательная осенняя жара. И был денёк, правда, только один – в центре. И искупаться на Трухановом острове, с нагретого солнцем песочка да в прозрачный Днепр – мешало только отсутствие полотенца. А советскую статую, девушку, собравшуюся в турпоход, с вещмешком, за мостом – конечно же, покрасили пополам в жовто-блакитный, чтобы спасти, «национализировать». И подзолотили даже…
Знаете, первым впечатлением, как и последним – у тех, кто поневоле переел «московИтской» пропаганды, - тут будет «ничего не изменилось». Городские «обменные» процессы не только не останавливаются, но и ускоряются – вот и мост на Труханов остров бордово выкрасили, и на месте проведения Антикапитализма-2005 на Контрактовой стоит теперь небольшое колесо обозрения, после ЧМ-2018 там сделали пешеходную зону – и аж почти до «Почтовой».
И у Речного вокзала (который сам по себе закрыт) новый фонтан втемяшил Кличко, а рядом при раскопках для «апгрейда» набережной – обнаружили православные святыни, на нашем языке называющиеся историческими ценностями, и забор возле храма разрисован защитниками святынь, хотя дело идёт явно к дальнейшему перекапыванию – рядом-то новенький Макдональдс…
Да, пешеходные улицы - и на Подоле, с плиточкой…
Собянинщина? Да нет – параллелизм «враждующих» столиц. Я находил тут не раз сходства вплоть до букв, а уж о духе капитализма и говорить не стоит – он един, и перемены идут синхронно. То есть центр капитализируется, как тур-зона, а вот окраины не то чтоб хиреют, но вот плиточку тут точно не кладут, и даже асфальт всё перекапывают. Тут приоритет высокоэтажному коммерческому жилью. Но это мелочи, конечно, и о них - чуть позже.
Ведь мы видели недосягаемую для гос-вандализма стальную Родину-мать. Мы плыли до музея, переименованного в «Музей участия Украины во Второй мировой» (или как-то так – внутри не был в этот раз, но, наверное, нацистскую костомолку не убрали) на речном трамвайчике, который тут дешевле московского аналога вполовину. Много мини-кофеен, я на это обратил внимание ещё в Днепропетровске – малое предпринимательство, как муравьиные ножки капитализма, укрепляют олигархат и его законотворческий диктат «снизу», так что его и не увидишь сперва. Всё вроде как демократичненько и работает на потребителя. Идёт мелкий, но быстрый обмен денежными знаками.
Музей Ленина на площади Сталина (Европейская нынче) ободрали окончательно, и новая двуцветная «обложка» его – жовтоблакитная, клеёнчатая, отчаянно временная, баннерная. Зато мостовая – она тут вечная, чешуйчатая, укатанная. И радуешься, что она не пошла в ход как оружие баррикадников в дни Евромайдана. Булыжники покрупнее и постарше Кузнецкого моста…
Да, я тут был и сразу после Евромайдана, и потом пару раз, о чём писал своевременно. «Дымные витрины» скрылись за новыми коллекциями, уже не дежурит с мужиком, записывающим в добробаты, жигулёнок «правосектора» с флажком своим на высокой антенне, на углу у гостиницы, у готеля… И я даже немного грущу по тем временам оживлённости здешней. Дыра между домами – память о криминальных 90-х так и осталась дырой, а вот Дом профсоюзов, как и Одесский, зиявший гарью и скрывавшийся за всё теми же временными баннерами – наконец, отремонтировали.
Славное место для проведения социалистических конференций, что мы и делали тут в 2008-м, когда шла Предассамблея 5-го Европейского соцфорума. Кого теперь заселят в Дом профсоюзов? Наверняка субаренда или министерские «пиджачки» заселят некогда гостеприимные, такие социалистические по форме и материалам помещения… Паркетные залы и коридоры, где я, глотая растворимый кофе и утренний комок в горле, всё поглядывал на давно убежавшую блОнду, на Анастасию Ка, а она возле товарища Сахнина за книжным столиком, где имелась уже и «Поэма Столицы», отводила взгляд – ведь мы тогда получились героями. Валили забор вокруг стройки объекта РПЦ посреди Соломенского парка (вот как я стал радикальным экологом и поехал в Мальмо с «Зелёными»!), потом сутки сидели в Соломенском РОВД, где работал когда-то Николай Островский, и усилия коллектива + сетевая помощь товарища Чубатого нас вызволили, – молва Предассамблеи этот эпизод представляла едва ли не как сожжение нами церкви. Это, пожалуй, было первое и единственное знакомство с ксенофобией в Киеве (в милиции ещё), пересказывать нет смысла. И со мой была уже Лена Ле, автор исторического снимка на Покровке для «Афиши Днепропетровска»…
Я потому так глубоко ухожу в то прошлое, что никакого исторически существенного и даже пространственно значимого будущего не наслоилось на нём – да, мир и Украина пошли совсем не в ту сторону, что планировали форумы, что пророчили левые всех стран, но небесповоротно (и об этом – далее, во второй части, подробно).
Да и каких теперь бы это был профсоюзов дом? Нет их – правый поворот, конечно, такие артефакты стёр даже как возможность. Но внешне – всё почти так же…
Разве что фонтаны выросли и прыгают теперь, подсвеченные – там, где ассамблея наша широкая и международная пила в духе «октоберфеста» за столами сдвижными разливную тёмную «Оболонь» и пела про команданте Че Гевару, это аккурат Майдан и был, август 2008-го… Теперь там подземные входы и тоже бутики. И вообще – понять эту жизнь не так сложно, если побывать на Манежной.
До «синей руки» Крещатиком я не дошёл, слава обстоятельствам – при нацистах немецких, пока Киев был оккупирован, там (куда после, в излечение памяти народной, после Великой Победы поставили памятник Ильича с нью-йоркской выставки 1939-го, работы Вучетича) стояла виселица, - теперь словно проросшая рука палача, плохо захороненного…
Киев являлся мне всяким, бывал я тут, на Крещатике, и подолгу, дневал в центре, и там же ночевал, на Владимирской, в 2012-м – но теперь получилось иначе. Так уж повелось: без повторов. Лишь день, лишь вечер там. А потом – только окраины…
Впрочем, они достойны отдельной, второй серии, как и молдавский, обратный поезд.
Окончание следует
|
|
