Ленин учит, что классы могут быть уничтожены лишь путем упорной классовой борьбы, становящейся в условиях диктатуры пролетариата еще более ожесточенной, чем до диктатуры пролетариата.
“Уничтожение классов, — говорит Ленин, — дело долгой, трудной, упорной классовой борьбы, которая после свержения власти капитала, после разрушения буржуазного государства, после установления диктатуры пролетариата не исчезает (как воображают пошляки старого социализма и старой социал-демократии), а только меняет свои формы, становясь во многих отношениях еще ожесточеннее” (т. XXIV, стр. 315)
Сталин говорил: «Не бывало еще в истории таких случаев, чтобы умирающие классы добровольно уходили со сцены. Не бывало еще в истории таких случаев, чтобы умирающая буржуазия не испробовала всех остатков своих сил для того, чтобы отстоять свое существование».
Вожди пролетариата предупреждали о тяжести классовой борьбы в СССР. В этой статье мы покажем классовую борьбу в СССР, на примере создания атомного оружия. Все зависит от условий, времени и места, так говорил Иосиф Виссарионович. Начнем с времени.
Советский атомный проект официально стартовал 28 сентября 1942 г., когда вышло распоряжение № 2352сс Государственного комитета обороны «Оборганизации работ по урану»1. Проект был составлен Академией наук СССР под руководством академика А.Ф. Иоффе и Комитетом по делам высшей школы во главе с С.В. Кафтановым. Первый отказался возглавить этот проект, ссылаясь на возраст 63 года. Верховному главнокомандующему Сталину в 1942 году было 64 года и они не помешали ему руководить войной советского народа с фашистскими захватчиками. Перед войной Иоффе заявлял, что овладение атомной энергией — дело отдаленного будущего, требующее решения множества фундаментальных проблем2. Кафтанов после смерти Иосифа Виссарионовича с 1957 по 1962 год возглавлял Государственный комитет по радиовещанию и телевидению при Совете Министров СССР. В это время первым секретарем ЦК КПСС был Хрущев, получается бывший глава Комитетом по делам высшей школы устраивал «Никитку».
В марте 1943 г. вышел приказ о создании секретной Лаборатории № 2, которую возглавил И.В. Курчатов. Игорь Васильевич Курчатов был ближайшим сотрудником Абрама Федоровича Иоффе. Возникает вопрос, почему прошло шесть месяцев, в условиях военного времени, с момента старта атомного проекта до появления Лаборатории №2? Возможно ответом послужит информация о отчете выполнения проекта С. В. Кафтановым и А. Ф. Иоффе, в конце января 1943 г.. За прошедшие четыре месяца был представлен только отправной план работы, подготовленный И. В. Курчатовым, но ничего не было сделано для создания специальной лаборатории атомного ядра. С. В. Кафтанов и А. Ф. Иоффе объясняли это «объективными причинами». Однако секретариат СНК СССР, державший дело «на контроле», рассудил иначе: вину за «неудовлетворительное состояние работы по урановой проблеме» он возложил на Академию наук, а
также на М. Г. Первухина и С. В. Кафтанова, «самоустранившихся» от «наблюдения за выполнением» правительственных решений. Михаил Георгиевич Первухин впоследствии примкнул к «антипартийной группеМаленкова, Кагановича и Молотова», которая пыталась сместить Хрущева с должности «генсека партии».
Далее последовали «оргвыводы». Они были закреплены специальным распоряже нием ГКО «О дополнительных мероприятиях в организации работ по урану» от 11 февраля 1943 г. В его проекте, подготовленном С. В. Кафтановым и А. Ф. Иоффе, предусматривалось создание «комиссии по руководству работами по урану» в составе «т. Первухина М. Г., т. Кафтанова С. В. и т. Иоффе». Однако в подписанном варианте этот пункт выглядел иначе. Обязанности «повседневного руководства» атомным проектом возлагались на М. Г. Первухина и С. В. Кафтанова, а «научного» — на И. В. Курчатова. Последний пункт проекта распоряжения также радикально пересмотрели на стадии его подписания: из него исчезло упоминание Академии наук и А. Ф. Иоффе. Другими словами, Академия наук отстранялась от руководства атомным проектом3.
Реализация настоящих серьезных работ по урану началась с оценки учеными достоверности первичной разведывательной информации. Эту работу поручили провести И. В. Курчатову. Свое мнение И. В. Курчатов изложил в докладной записке, направленной В. М. Молотову уже в конце ноября 1942 г. Он писал, что, судя по изученным материалам, «возможность введения в войну такого страшного оружия, как урановая бомба, не исключена», следовательно, в СССР нужно «широко развернуть» аналогичную работу, причем возглавить ее должен «специальный комитет» под председательством В. М. Молотова. По сути, И. В. Курчатов солидаризовался с мнением спецслужб о том, что руководство атомным проектом необходимо вывести на общегосударственный уровень.
Возникает вопрос: откуда появилась информация по атомному оружию, которая позволила правильно оценить важность работ в этом направлении? Осенью 1941 г. лондонская резидентура НКВД получила информацию о подготовленном для английского правительства докладе. В нем содержался вывод, что атомную бомбу можно создать и описывался алгоритм соответствующих действий. Это были те самые материалы, знакомство с которыми подтолкнуло правительство Соединенных Штатов к разработке своей ядерно-оружейной программы, известной как Манхэттенский проект4.
5 мая 1943 г. состоялось первое заседание Военно-политического комитета Манхэттенского проекта, посвященное обсуждению потенциальных целей для готовящейся атомной бомбы. До этого ученые, принимавшие участие в Манхэттенском проекте, работали над бомбой только для того, чтобы опередить Гитлера. Но эта встреча стала первым официальным сигналом о том, что правительство рассматривает проект в гораздо более широком плане - это оружие могло быть использовано не только для сдерживания фашизма, но и для установления и поддержания нового мирового порядка после окончания войны, который диктовали бы США.
Проект «Манхэттэн» засекречен так сильно, что спустя полвека после его окончания о нём не возможно ничего найти достоверного. Именно из такой жуткой буржуйской клоаки двое преданных коммунизму людей смогли передать секрет атомного оружия партии большевиков. Героев звали Юлиус и Этель Розенберги. Но и здесь не обошлось без предательства. Коммунистов предал брат Этель. Супругов схватили бросили в застенки, пытали. Но не смогли сломать. Перед казнью им предложили позвонить министру юстиции, чтобы признать свою вину в шпионаже против США. На что Юлиус Розенберг ответил: «Человеческое достоинство не продается». Вместо разговора с министром Розенберги предпочли в последний раз поцеловать друг друга.
Выводы из этой истории довольно мрачны. СССР постоянно находился в состоянии классовой войны. Разбив помещиков, буржуев, кулаков советский народ не уничтожил ещё одного врага: буржуазную интеллигенцию. Перекрасившись, она всячески вредила коммунистам. Интересна в этом плане подстава Иоффе своего ученика Курчатова для возглавления атомного проекта. Затем последующая бездеятельность последнего в течении нескольких месяцев во время войны, пока НКВД не прищучило его. Именно интеллигенты предатели чувствовали, как рабочий класс наступает им на пятки, становится умнее, культурнее. Да и ещё тащит за собой крестьян. Именно кучка Иоффе сплотила вокруг себя интеллигенцию, поддержавшую в последствии: культ личности, письмо трехсот….
Смерть Сталина, возможно, оборвала подготовку освобождения четы Розенбергов. Но и в этом случае они правильно оценили обстановку и приняли верное решение. Следуя словам Энгельса, Ленина и Сталина: марксизм не догма, а руководство к действию.
1 См.: Б.С. Горобец, Е. В. Квасникова Атомный проект и советская разведка (1942-1945 годы). Россия и современный мир. 2008. №1 (58). С. 218-227.
2 См.: Иоффе А. Ф. Некоторые проблемы современной физики. М., 1941. С. 13–15.
3 Атомный проект СССР: документы и материалы: в 3 т. М., 1998.
4 См.: Дельгадо Д. П. Атомная бомба. Манхэттенский проект. Начало нового отсчета истории человечества. М., 2011. С. 30–40.
|
|
