В связи с происходящим на Украине рунет переполнен алармистской аналитикой о предстоящей американской чуть ли не агрессии против России — или о падении нашего кровавого режима изнутри в результате предательства Новороссии.
В начале недели, 21 июля, в геополитическом еженедельнике Stratfor появилась статья Джорджа Фридмана под пугающим заголовком «Может ли Путин выжить?». Ответ на этот вопрос известен. Ничто не вечно под луной, и даже сам редактор ресурса Джордж Фридман когда-нибудь умрёт. Всё же решила бегло просмотреть статью — и не пожалела:
«Если бы украинского восстания не произошло, стратегия Путина состояла в том, чтобы позволить правительству в Киеве развалиться самому по себе и расколоть Соединённые Штаты и Европу, используя прочные торговые и энергетические связи России с континентом. И вот тут катастрофа самолёта Малайзийских Авиалиний имеет решающее значение. Если выяснится — как это дело представляется — что Россия поставила сепаратистам комплексы ПВО, и направила для их применения свой персонал (так как для работы с этими комплексами требуется обширная подготовка), на Россию может быть возложена ответственность за уничтожение самолёта. А это значит, что способность Москвы вбить клин между европейцами и американцами уменьшится. Путин перестаёт быть беспощадно использующим свою власть эффективным и хитроумным правителем, и превращается в опасно некомпетентного человека, поддерживающего безнадёжное восстание при помощи совершенно неуместного оружия. И Запад, как бы ни выступали некоторые страны против раскола с Путиным, будет вынужден осознать, насколько эффективен и рационален он на самом деле».
Этот пассаж объясняет очень многое, если не всё. Stratfor в Америке называют «альтернативным ЦРУ», однако я пользуюсь (или мной пользуются, в свете задач информирования общественности это не суть важно) источниками в своём «альтернативном ЦРУ», которое мой поначалу весьма скептичный редактор на ФОРУМе мск Анатолий Юрьевич Баранов так метко окрестил «прогрессивным человечеством».
В своё время мне довелось обратить внимание на явные противоречия в официальных сообщениях об обстоятельствах смерти в Нидерландах нашего конструктора Александра Долматова и, воспользовавшись старыми личными и семейными связями, я обратилась к коллегам и друзьям, в первую очередь к юристам и ветеранам спецслужб в ряде стран Запада. С тех пор мы поддерживаем более упорядоченный контакт, и когда начались последние события на Украине, возникла уникальная ситуация.
Все войны, которые до сих пор США вели вдали от своих рубежей, освещались так себе: журналисты в лучшем случае сообщали лишь о том, что видели, а в худшем участвовали в информационной войне, тогда как секретные механизмы оставались скрытыми от общественности, которая могла о них лишь догадываться. Смерть Долматова повлекла за собой цепь событий, проложивших русла нескольких ручейков, по которым к людям теперь текут сведения, остававшиеся ранее похороненными в секретных досье спецслужб, да и то далеко не многих. В настоящее время несколько контрразведывательных служб США интенсифицировали своё расследование утечек — на этот раз по-видимому в связи с публикацией имени погибшего в Мариуполе агента ЦРУ. Война на Украине, возможно, войдёт в историю как первая из американских войн, тайные пружины которой открыты всеобщему обозрению, во всяком случае в России.
Джордж Фридман не хуже нас понимает, что Путин стремится к хорошим отношениям с Европой, в первую очередь с Германией, и не пошевелит пальцем чтобы вбить клин между ней и Америкой. США и без его помощи справляются с этой задачей как нельзя лучше. Однако редактор Stratfor прекрасно излагает мотивы, побудившие определённых его соотечественников сбить малайзийский Боинг — и как раз этого объяснения мне до сих пор так не хватало.
Моё «прогрессивное человечество» страдает определённого рода профессиональной деформацией: как шпионы, так и юристы скрупулёзно подбирают каждое слово, говоря о фактах или уликах. Даже если разговор идёт на их родном языке, эти прекрасно образованные люди зачастую его прерывают, чтобы воспользоваться словарём, или подобрать в голове нужный синоним, дабы как можно более точно донести суть излагаемых фактов и степень их достоверности.
Когда шла речь о том же сбитом Боинге, мне подробно и неоднократно втолковывали, «кто», «когда», «где», «при каких обстоятельствах», «каким образом» и тому подобное. Такие собеседники упорно стараются контролировать восприятие слушателя, и жёстко пресекают любые поползновения делать выводы или строить предположения.
Поэтому мои вопросы «зачем» неизменно вызывают раздражение и сухие ответы, за которыми, как представляется, скрывается нечто в роде: «у нас не было причин допрашивать всех заказчиков в контролируемых условиях и сравнивать их показания». Так как же прикажете варить смачную сплетню, если имеете дело с подобными занудами?
Вот здесь-то и подвернулся Stratfor, который не добывает информацию, и даже не анализирует, а впаривает её политикам. Политики же должны поверить сами, или хотя бы донести до подчинённых, что Путин стремится вбить клин между США и Европой (при этом Фридман подмигивает читателю: но мы-то с вами прекрасно понимаем, что в действительности это наша задача — вбить клин между Европой и Россией). И вот в этом, говорит Фридман, «катастрофа самолёта Малайзийских Авиалиний имеет решающее значение».
Эта нехитрая концепция объясняет удивительное единодушие, с которым стояли на своём американские заказчики катастрофы Боинга, организаторы, включая частников и сотрудников спецслужб, причём как «оборотни», так и использованные втёмную честные парни — и американские политики, которых как обычно поставили перед фактом. Вот что им обещает Джордж Фридман:
«Между тем, Путин должен присмотреться к судьбе своих предшественников. Никита Хрущёв возвратился из отпуска в октябре 1964 года, чтобы оказаться заменённым своим протеже Леонидом Брежневым, и быть обвинённым в «волюнтаризме», помимо прочего. Незадолго до того Хрущёв был унижен во время кубинского ракетного кризиса. Это, в дополнение к его неспособности продвинуть экономику примерно после десяти лет пребывания у власти, привело его ближайших коллег к решению убрать его «на пенсию». Крупный провал в иностранных делах наряду с экономическими неудачами привели к свержению явно неприступной фигуры».
Фридман скатился к уровню аргументации, свидетельствующему о том, что дела из рук вон плохи. Это он пишет явно не для специалистов, и даже не с целью убедить политиков, а чтобы предоставить им хоть какой-то повод для успокоения электората. История, как известно, учит тому, что ничему не учит. Структура власти в РФ отличается от советской, да и Хрущёв — не Путин. При этом в истории человечества произошло столько событий, что под подобные параллели можно подогнать всё, что потребуется. Правда, убедить собеседника подобными доводами можно разве что при условии его непроходимой дремучести.
Американский электорат в своём решающем большинстве отвечает этому критерию. Американцы знают, что в остальном так называемом свободном мире к ним относятся как к детям, отстающим в умственном развитии. Поэтому основной приоритет их внешней политики — считаться лидерами свободного мира. Когнитивного диссонанса сочетание понятий «отстающие лидеры» у них не вызывает; в связи с этим любопытно, какой процент тамошнего электората знает значение слова «оксюморон».
Решение задачи считаться лидерами очень легко давалось, например, Рональду Рейгану. На Клинта Иствуда он, конечно, не тянул, но когда президент США, положив свой стетсон на стол из древесины барка «Резолют», цитирует Грязного Гарри — на его электорат это производит почти такое же неизгладимое впечатление, как хрущёвский ботинок. Попробовала представить себе в этой роли, скажем, Ангелу Меркель, но воображения не хватило. Собственно говоря, любой европейский лидер после подобной эскапады вряд ли сумел бы найти себе работу в приличном цирке.
Однако президенту Обаме даже для эпизодической роли ковбоя или полисмена явно не хватает актёрского мастерства. Вот он и мямлит о санкциях против России. Когда электорат недоумённо поднимает бровь, Обама разъясняет: эти санкции будут очень болезненны для России. Электорат успокаивается, и переходит от виртуальной внешней политики к реальности: безработице, медицинскому страхованию и погоде.
Наши патриоты возмущены, что Путин не принимает ответных мер, а один встречавший его немец рассказывал мне в картинках, как представляет себе путинскую реакцию на санкции. Закинув ногу на ногу, тот прихлёбывает из запотевшего бокала пиво, и с удовлетворением кивает изображению Обамы на экране: йа, йа, отшен болезненные, отшен.
Из фридмановского текста можно сделать верный вывод о том, что приоритетная задача американской политики на Украине состоит в том, чтобы выставить Путина в глазах европейцев в роли «опасно некомпетентного человека, поддерживающего безнадёжное восстание при помощи совершенно неуместного оружия».
В связи с этим возникает вопрос, не стоит ли Путин перед дилеммой: поддержать восставших этим самым неуместным оружием, рискуя своей репутацией в Европе, либо бросить их на произвол судьбы, рискуя, как Хрущёв, свержением или отставкой внутри страны, в связи с «унижением» и «крупным провалом в иностранных делах».
Не смешите его тапочки. Несмотря на всю чушь, которую им приходится за своё жалование произносить публично, европейские лидеры лучше нас с вами понимают, что Путин — рациональный, эффективный и договороспособный политик. В отличие от опасно некомпетентных людей из Белого дома, к тому же зависимых от стоящих за их спиной спонсоров, компетентных в бизнесе, но заинтересованных лишь в прибылях от войны, пусть за счёт ослабления США.
Более того, этот кредит доверия позволяет даже поставлять повстанцам оружие. Только ему-то зачем? Неужели хоть кто-либо всё ещё наивно полагает, что если повстанцам не хватит этого «совершенно неуместного оружия», то американцы не найдут повода и способа его им поставить? Например, настоятельно порекомендовав Киеву сконцентрировать его в удобном месте под неадекватной охраной. Ведь, как пели Фредди Меркьюри и сэр Элтон Джон, «Шоу должно продолжаться».
Что касается агрессии против России, с которой мы начали, теоретически, в другом мире, она была бы возможна. Не хватает лишь одного, но критического компонента. У Путина, несомненно, есть враги. Только ни один из них не в состоянии эту войну оплатить. Во всяком случае в объёме, достаточном для удовлетворения аппетита тех, кто принимает такие решения, и это не Обама. Если б такие вещи зависели от него, то война на Украине не состоялась бы. И многие другие кровавые конфликты тоже.
Это не значит, что в мире скоро станет тихо. Война на Украине будет полыхать, пока на неё выделяются средства стран НАТО, и затухнет, когда они исчерпаются. Возможно, где-то к концу года, может быть, через год, но это вопрос к экономистам, которые подсчитают точнее. Кроме того, разгорятся другие конфликты — которые лучше оплачиваются. Однако катарские и другие магнаты Персидского залива станут оплачивать совершенно другие военные «бизнес-проекты».
Предвижу возражение маститых специалистов, прекрасно разбирающихся в давно ушедшем прошлом: автор концентрируется на всегда существовавшем мелком шкурном аспекте войны, и при этом игнорирует геополитическую и макроэкономическую составляющие. Расскажите это американскому электорату, он поверит, а Джордж Фридман подтвердит. Возможно, он (электорат, не Фридман) поверит даже, будто Белый дом планирует свою политику дальше очередного пресс-брифинга.
|
|
