Левая патриотическая общественность справедливо возмущена развязанной властями «антифашистской» вакханалией. Ее заказной характер очевиден. Действительно, в России ежегодно происходит 30 тысяч убийств и 20 тысяч случаев причинения тяжких телесных повреждений со смертельным исходом, то есть в день жертвами становятся 140 человек всех национальностей и цветов кожи. Но пресса фильтрует уголовную хронику по старому недоброму правилу: если собака укусила человека, это не новость, новость — это когда человек укусил собаку. «Человеком» в данном случае преподносится пресловутый скинхед, а «собакой» — любой первый попавшийся «инородец». Так создается информационный фон, под который далее подверстывается тот, кого властям угодно выбрать мишенью в данный момент.
Однако возмущаться следует не только этим. Нельзя прятать голову в песок и отрицать нарастание в обществе шовинистических и ксенофобских настроений. Общесоциальной причиной их роста является капиталистическая реставрация. А одним из непосредственных толчков стала «антитеррористическая кампания», на волне которой Путин пришел к власти. И вот эта серьезная общественная проблема выхолощена руками кремлевских политтехнологов и превращена в обыкновенный жупел.
Идея эксплуатации антифашистской темы принадлежит Глебу Павловскому. Год назад он изобрел велосипед, объявив, что «антифашизм является нашей национальной ценностью, которая находится в нашей стране вне дискуссии». Либеральные скептики презрительно сморщили нос: мол, жидковато для национальной идеи. Однако Павловский верно угадал факт, на котором решил поспекулировать: победа над фашизмом — это действительно не эпизод, не просто победа в «одной из войн», это всемирно-историческое свершение советского народа. Победа над абсолютным злом и отрицанием всего того, что делает человека человеком. И поэтому здесь нельзя отделаться префиксом «анти», нельзя обойтись без положительного определения.
Минус на минус дает плюс. Отрицание отрицания есть утверждение. Что же это за плюс, какое же это утверждение? «Антифашистский пакт», придуманный «Единой Россией», никакого ответа не дает. Здесь все «против»: фашизма, ксенофобии, расизма, пропаганды национального превосходства, разжигания межэтнической, религиозной и социальной розни. Общественная палата попыталась дать положительное определение. Антифашизм — это толерантность, то есть терпимость: мне не нравится, но надо претерпеть. О дружбе народов и прочей «архаике» никто и не заикается — просто будем тихо ненавидеть друг друга и молчать в тряпочку во имя общечеловеческих ценностей. В общем, тот же национализм наизнанку.
Нет, положительный антифашизм — это социальное освобождение, без которого не может быть освобождения национального. И здесь павловские упираются в стену, ее же не перейдеши. Они не могут допустить признания, что самый полный и последовательный антифашизм есть не что иное как коммунизм. И наоборот, самый полный и последовательный антикоммунизм есть фашизм. Эта террористическая диктатура самых реакционных сил монополистического капитала была изначально заточена против коммунизма.
Речь не о монополии на антифашизм, а о его реальном положительном содержании, которое невозможно ни спрятать, ни замолчать. Однако пытаются. И начинаются бесконечные подленькие маневры, увертки и оговорочки. Вот характерный пример. Идейно-политическим и архитектурным центром обоих исторических московских парадов — парада грядущей Победы 1941 года и парада свершившейся Победы 1945 года — был и навсегда останется ленинский Мавзолей. Именно на него держалось равнение парадных расчетов. Более того, в строевом уставе советских Вооруженных сил было прямо указано: военнослужащие обязаны отдавать честь Мавзолею В.И.Ленина.
А что теперь? На нынешних лицемерных парадах 9 Мая Мавзолей отгораживается от площади кричаще размалеванной декорацией. Эта гнусность, равно как и изъятие Серпа и Молота со Знамени Победы, есть циничная и вместе с тем жалкая, достойная Смердякова, попытка отгородиться от истории и современности. Спрятаться от них в виртуальном мире абстрактного «патриотизма». Для павловских антифашизм коммунизма — случайное и временное стечение обстоятельств. «Тогда», мол, коммунисты вынуждены были воевать с фашистами, а «теперь» с ними смыкаются. На прямое отождествление «красных» с «коричневыми» в общей рамке «тоталитаризма» уже не решаются. Поэтому пытаются доказать, что современные коммунисты «ненастоящие».
«Очищенный» от своего положительного содержания антифашизм превращается в универсальную идеологическую дубинку, которой можно дубасить кого угодно и за что угодно. Когда Геринга упрекнули в том, что его заместитель Мильх наполовину еврей, тот грубо оборвал: «Я сам буду определять, кто тут еврей, а кто нееврей!» Павловские сами будут определять, кто тут фашист, а кто антифашист. И диапазон определений оказался весьма широким.
Первоначально «антифашизм» нацеливался против гипотетической оранжевой революции в России, а следовательно, против либералов. Посему на «Яблоко» обрушились обвинения в блокировании с НБП, а на СПС — в сотрудничестве со скинхедами. В то же время националисты вполне свободно провели 4 ноября «Правый марш» в Москве, не встретив никакого противодействия ни властей, ни «нашистов». А вскоре после этого был разогнан ОМОНом антифашистский пикет либералов у здания московской мэрии. Затем стрелка стала быстро смещаться на националистов, и «Родина» была снята с московских выборов за ксенофобский предвыборный телеролик. Дальнейшему передвижению стрелки в сторону левого фланга оппозиции несколько помешала сессия ПАСЕ, на которой «Единая Россия» была вынуждена выступать против антикоммунистической резолюции. Но сразу же после сессии началось замаливание невольных грехов, и к февралю «антифашистская» кампания приобрела уже ярко выраженный антикоммунистический характер. Это направление сегодня отрабатывается наиболее интенсивно. Таким образом, в течение года власть прошлась с «коричневым» жупелом по всему политическому спектру за исключением самой себя и своего верного союзника ЛДПР. И тонко намекнула: никто не может быть спокоен в преддверии выборов.
Но это еще не все. В ходе кампании неожиданно обозначились новые сюжеты, связанные уже не только с провокациями против оппозиции, но и с борьбой между различными кремлевскими кланами вокруг «проблемы-2008». Понятно, что это борьба не на жизнь, а на смерть, в которой все приемы хороши. И «антифашистская» кампания пришлась здесь очень ко двору. Она может сгодится для обоснования как «третьего срока», так и «досрочного ухода». А уж выбор преемника прямо зависит от того, кто сумеет записаться главным «антифашистом», загнав своих конкурентов в «фашисты». О перипетиях драки свидетельствует хотя бы эволюция списка «100 русских фашистов» с момента его зарождения под блудливым пером М.Гельмана через слушания в Общественной палате до представления группой «Интернационал». Так, из первоначального варианта исчезли имена двух вице-спикеров Госдумы (Бабурина и Жириновского), а также ряда лиц, близких к ФСБ, Генштабу и Патриархату РПЦ. Конечно, здесь есть чинопочитание, кумовство, но главное — бескомпромиссная борьба за удобное место перед решающей схваткой.
Тем более что списки составлены в алфавитном порядке, а не по значимости, и место «главного фашиста» пока вакантно. И вот на роль первого номера явственно замаячила кандидатура Владимира Путина. Собственно, это у нас она пока лишь замаячила, а за океаном уже прямо названа. Сначала Бжезинский сравнил Путина с Муссолини, а затем влиятельнейшая «Нью-Йорк Таймс» заявила, что Путин «ведет Россию не к свободному рынку, а к фашизму». Все это случилось еще в конце 2004 года, то есть за 4 месяца до того, как Павловский выступил со своим проектом антифашизма как национальной идеи.
Что сей сон означает? Дело в том, что Вашингтон обнаружил в политике российского руководства признаки отхода от ранее достигнутых договоренностей. Не так давно претензии были сформулированы более развернуто в ряде официальных и полуофициальных документов, в том числе в докладе «Неверный путь России: что США могут и должны сделать», представленном американским Советом по международным отношениям.
Набор претензий обширен. Коррумпированность и неустойчивость российских политических институтов. Зажим демократии, свободы печати и неправительственных организаций. Избирательное «басманное» правосудие как инструмент политической борьбы. Ослабление сотрудничества с США и их союзниками в области безопасности, нераспространения ядерных материалов, обмена разведывательными данными. Ограничение доступа США и НАТО к военным базам в Средней Азии. Сотрудничество с Ираном в ядерной сфере. Поддержка массовых подтасовок во время президентских выборов на Украине. Использование экспорта энергоресурсов как орудия внешней политики.
Предложен и ряд контрмер политического, экономического и юридического характера. Муссируется вопрос об исключении России из «Большой восьмерки» (хотя ее членство в ней сегодня и без того декоративно). Оттягивается принятие России в ВТО (что нужно сырьевикам). Предлагается «в случае столкновения мирового сообщества с Ираном» заставить Москву прекратить всякое сотрудничество с Тегераном в ядерной области. Активно прорабатываются возможности альтернативного энергоснабжения Евросоюза для уменьшения зависимости от поставок российского газа. Вместе с тем собирается компромат на российские энергокомпании. Так, отдел по борьбе с оргпреступностью Министерства юстиции США занялся расследованием вопроса о том, кто стоит за Росукрэнерго, чей конкретно это бизнес, и тут же напал на след Могилевича, разыскиваемого ФБР.
И, как венец усилий, предлагается увеличить финансовую помощь организациям в России, борющимся за свободные и честные выборы в 2007—2008 годах. От российских же властей требуются гласные, подкрепленные конкретными действиями обещания, что грядущий избирательный цикл пройдет на открытой, конституционной и плюралистической основе.
Общий вектор требований вполне прозрачен: демонтаж еще не построенной «сырьевой империи» и возвращение России на путь превращения в сырьевой придаток и полуколонию Запада. Демонтаж обещан пока мягкий. Как писала уже упомянутая «Нью-Йорк Таймс», «фашистская Россия — это гораздо лучше, чем коммунистическая Россия... Нам необходимо тесно сотрудничать с Россией и всячески поощрять ее экономическое развитие, чтобы за экономической следовала политическая эволюция».
Кажется, первым симптомом этой эволюции и стала «антифашистская кампания». Как видим, она не так уж примитивна и нацелена на решение троякой задачи. Само собой, нужно облить грязью левую оппозицию, провести выборы под флагом борьбы с «фашизмом» как легким спарринг-партнером власти. Далее, «фашистской угрозой» можно оправдать введение каких-то чрезвычайных силовых структур наподобие уже существующего Национального антитеррористического комитета. Но самое главное — необходимо отмазаться от обвинений в фашизме в собственный адрес, переведя стрелки на оппозицию, и послать сигнал о том, что требования Вашингтона будут выполнены.
Насколько верны эти предположения, выяснится уже в ближайшее время. Сигнал должен быть послан еще до петербургской встречи «восьмерки». Самый подходящий его контекст — предстоящее в середине мая президентское послание. Поживем — увидим. А пока обратим внимание на объективное социально-экономическое содержание наблюдаемых явлений.
Если задуматься, то лозунг «Россия для русских!» есть не более чем требование национального государства. А национальное государство в свою очередь есть требование и продукт капитализма на определенном этапе его развития.
Капитализм, отмечал Ленин, знает две исторические тенденции в национальном вопросе. Первая: пробуждение национальной жизни и национальных движений, борьба против всякого национального гнета, создание национальных государств. Экономическая основа национальных движений состояла в том, что для полной победы товарного производства необходимо завоевание внутреннего рынка буржуазией, необходимо государственное сплочение территорий с населением, говорящим на одном языке. Вторая тенденция: развитие и учащение всяческих сношений между нациями, ломка национальных перегородок, создание интернационального единства капитала, экономической жизни вообще, политики, науки и т.д. Обе тенденции суть мировой закон капитализма. Первая преобладает в начале его развития, вторая характеризует зрелый капитализм, идущий к своему превращению в социалистическое общество (См. ПСС, Т. 24, С. 124 и Т. 25, С.258).
В первой своей тенденции капитализм подтачивает и разрушает многонациональные государства (империи, федерации). Капиталистическое развитие привело в начале прошлого века к отделению Норвегии от Швеции, Ирландии — от Великобритании, а также к распаду в результате Первой мировой войны Австро-Венгерской, Оттоманской и Российской империй, собрать которую удалось лишь на пути социализма. И в подтверждение этого правила капиталистическая реставрация конца века привела к распаду СССР, Югославии и Чехословакии.
Вторая тенденция вылилась в империализм и его современную высшую стадию — империалистическую глобализацию, в процесс установления «нового мирового порядка». Единственной реальной альтернативой глобализации может быть только социалистическая интернационализация.
А раз вопрос о ней пока отодвинут, нынешняя борьба «антифашизма» и «фашизма» должна быть квалифицирована по своему экономическому содержанию как столкновение двух капиталистических тенденций, борьба могучего транснационального финансового капитала со слабым национальным сырьевым капиталом. Не только ДПНИ в России, но и сторонники Ле Пена во Франции, Ферэ в Бельгии, Хайдера в Австрии, покойного Фортайна в Голландии и другие суть не что иное, как правые антиглобалисты. Антиглобализм, остающийся в рамках капитализма, неизбежно тяготеет к шовинизму и ксенофобии.
Путин, несомненно, отстаивает государственные интересы так, как он их понимает и как понимает их весь правящий бюрократический слой: в точном соответствии с афоризмом Маркса: «Государство есть частная собственность бюрократии». Общественное устройство, в котором госаппарат является частным собственником государства, — это, конечно, не фашизм. Научное его определение другое — бонапартизм. Вот пять сформировавшихся еще полтора века тому назад «наполеоновских идей»:
1) мелкая собственность как массовая опора всевластия бюрократии; 2) сильное и неограниченное правительство; 3) многочисленная расшитая галунами и упитанная бюрократия — создаваемая рядом с подлинными классами искусственная каста, для которой сохранение режима — вопрос о хлебе насущном; 4) господство попов как орудие правительства; 5) преобладающее значение армии и «патриотизм» как идеальная форма чувства собственности.
Оглядитесь вокруг себя: все пять «наполеоновских идей» либо уже воплощены в жизнь правящим режимом, либо находятся в стадии интенсивной реализации.
Бонапартизм апеллирует к реакционной мелкобуржуазной утопии. Его массовая социально-психологическая основа — мироощущение мелкого буржуа, проигрывающего в конкурентной борьбе крупному капиталу — отечественному и транснациональному. Ваучеры, земельные паи, инвестиционные доли — все это привлекало людей на сторону власти, и все это крахнуло, но никакого серьезного социального протеста не породило. Почему же? Да потому, что мелкие собственники не способны защищать классовые интересы от своего имени. Они не могут представлять себя, их должны представлять другие. Их представитель, по словам Маркса, должен вместе с тем являться их господином, авторитетом, стоящим над ними, неограниченной правительственной властью, защищающей их от других классов и ниспосылающей им свыше дождь и солнечный свет. Политическое влияние мелкого собственника в конечном счете выражается в том, что исполнительная власть подчиняет себе общество.
Позволю себе высказать парадоксальное, на первый взгляд, утверждение: единственной политической формой, в которую капиталистическая (подчеркиваю, именно капиталистическая!) Россия может облечь сопротивление натиску империалистической глобализации, является бонапартизм и воинствующий национализм. Отсюда и всплеск подобных настроений, в которых нет ничего исторически необычного: для полуколонии третьего выхода нет — либо социализм, либо национализм. Вступив на путь капиталистической реставрации экономики, Россия не оставила себе никаких других вариантов в политике.
Поэтому не следует преуменьшать опасности и отделываться возмущением по поводу того, что разговоры о «русском фашизме» — оскорбление народа-победителя. Национализм, шовинизм, ксенофобия, расизм — неизбежные спутники капитализма. Наивно полагать, что капитализм затронул лишь экономику, оставив в неприкосновенной чистоте сознание эпохи социализма и дружбы народов. Признавая капиталистическую реставрацию в экономическом базисе, нелогично отрицать реставрацию ее симптомов в надстройке — на уровне социальной психологии и идеологии. Патриотизм не в том, чтобы льстить народу. Следует честно признать факт роста националистических и ксенофобских настроений в обществе. Угроза шовинизации общественного сознания реальна.
Чтобы убедиться в этом, достаточно полистать националистическую макулатуру или пройтись по некоторым сайтам в Интернете. Не стану называть, дабы не делать им рекламу. Скажу лишь, что их очень много, и пропагандируется в них такое, от чего волосы становятся дыбом. Даже если предположить, что все 100 процентов этих сайтов созданы профессиональными провокаторами, у них все равно есть аудитория, состоящая преимущественно из полуграмотных юнцов, воспринимающих фашистские «откровения» вполне серьезно, как руководство к действию. Но полуграмотными проблема не исчерпывается. Недавно вполне образованная «патриотическая» богема из Института национальной стратегии Белковского прилюдно, в московском офисе возглавляемого Н.Михалковым Фонда культуры(!), награждала друг друга ликторскими топориками в связке розог (древнеримский символ полицейской власти, перенятый итальянскими фашистами) и ценными подарками, среди которых фигурировал и немецкий кортик со свастикой. Или вот ДПНИ возглавляет А.Белов, он же Поткин. Указываю настоящую фамилию не для того, чтобы намекнуть на его якобы еврейские корни, а для того, чтобы он не смог откреститься от фразы, изреченной им под этой фамилией: «Фашизм — понятие духовное». Дальше продолжать?
Да, все это реакция на натиск глобализма. Но реакции на один и тот же раздражитель бывают разные: здоровые и болезненные. Патриотизм — здоровая реакция, национализм — болезненная. Болезненные реакции объяснимы, но не должны на этом основании оправдываться. Бороться необходимо как с возбудителем болезни, так и с болезнью. А патриотическая общественность часто страшится признать факт болезни. Все согласны с тем, что здоровье русского народа подорвано. Но признается это как-то однобоко. Да, народ разделен, унижен, угнетен, вымирает, спивается, вырождается. Но все равно каким-то чудом воспрянет.
А каким чудом? Национализм — это вера в чудеса. Например, в доброго царя. Национализм отличается от патриотизма тем, что не лечит, а усугубляет болезни нации. Мол, народ наш духовно абсолютно здоров, а все вокруг только и знают, что обижать и притеснять его. Даже маленькая Молдавия, открыто провозгласившая курс на европейскую интеграцию.
Этот курс сразу объявлен геополитической изменой и русофобией. А уж в «винном» вопросе невозможно без краски стыда смотреть на экстаз, в котором слились «партия власти» и числящие себя патриотами оппозиционеры. Сплошной крик: никому в Европе эта нищая Молдавия с ее пойлом не нужна! Не примут там их! Прибегут к нам назад как миленькие! Если молдаване хотят продавать нам свое вино, то пусть думают о том, кого они выбирают!
Президент Молдавии В.Воронин высказывается на этот счет дипломатично. Но если называть вещи своими именами, то сближение с Россией означало бы в данных конкретных условиях экспансию в Молдавию российского криминально-олигархического капитала, который, увы, уже вовсю хозяйничает в Приднестровье. И именно это хозяйничанье является сегодня главным препятствием на пути к воссоединению правого и левого берегов Днестра. Действительно, зачем Молдавии под руководством коммунистов присоединяться к российскому бонапартистскому режиму? Ведь молдавские коммунисты считают главным врагом государства молдавскую бюрократическую касту, а Россия сегодня — настоящий заповедник бюрократического беспредела. Чего ради коммунист Воронин должен симпатизировать антикоммунистическому режиму Путина? Ради «Великой России» — великой сегодня только числом долларовых миллиардеров, нажившихся в том числе на дыре в молдавской таможенной границе?
Так что же, молдавские коммунисты — изменники или кто?
Никто из российских левых не рискует сегодня всерьез осуждать европейскую интеграцию, объединение Европы в Европейский Союз без паспортных и таможенных границ. Наоборот, мы все время ставим единую Европу в пример народам разрушенного Союза ССР. Но как только эта европейская интеграция подступает к российским границам, мы впадаем в панику и кричим караул. Если вдуматься, это пораженческая, капитулянтская позиция, неверие в свои силы, в силы коммунистического движения. За «патриотическими» стенаниями о расширении ЕС и НАТО кроется никем открыто не высказываемая, но вполне отчетливая мысль: «Мы еще сумеем кое-как справиться с отсталым, недоразвитым, диким и бандитским российским капитализмом. Ну а уж если на нашу землю придет капитализм настоящий, то тут нам кранты, шансов на победу нет никаких».
Вот и получается, что иные очень левые и очень патриотичные возгласы оказываются на поверку ложным пафосом, в основе которого глубоко запрятан комплекс неполноценности, или низкопоклонство перед иностранщиной, как изящно выражались у нас в конце 40-х годов прошлого века. Выходит, что там, где утвердился передовой капитализм, там дело социализма проиграно полностью и окончательно. А не проиграно оно будто бы в отсталом и изолированном от окружающего мира «местечке». Но такое «местечко» как раз и обречено на роль мировых задворков, вечного сырьевого придатка Запада со всеми вытекающими отсюда «прелестями», включая сокращение населения до 50 млн человек.
Если мировые интеграционные процессы идут сегодня не так, как нам удобно, если они преимущественно принимают форму глобализации, а не интернационализации, то это означает только то, что мы сами в этом виноваты, что у нас не хватает сил, чтобы направить их в социалистическое русло. Значит, наша задача в том, чтобы собирать силы. Чтобы повернуть стрелки развития. Но замыкаться от глобализации в какую-то воображаемую скорлупу — это не значит спастись от нее.
Да, ленинский вклад в теорию марксизма заключается в доказательстве того, что в эпоху империализма социалистическая революция может победить первоначально в нескольких или даже в одной отдельно взятой стране. Практика русской революции дала основание Ленину сделать вывод о том, что страна победившей социалистической революции может некоторое время выжить во враждебном империалистическом окружении. И, наконец, Сталин, развив этот тезис, сформулировал положение о возможности построить социализм первоначально в одной стране.
Но при этом ни Ленин, ни Сталин никогда не рассматривали победу социализма в России в отрыве от глобальных процессов. Ни у Ленина, ни у Сталина мы не найдем ни малейшего намека на апологию международной изоляции и уж тем более самоизоляции первой в мире Страны Советов. Наоборот, все их усилия были направлены на прорыв экономической и политической блокады Советской России. Как говорил Ленин, мы не сможем выжить, не улетая на Луну. Да, социализм может победить в одной стране, но отнюдь не благодаря изолированности этой страны от внешнего мира, а благодаря ее широчайшей вовлеченности в мировые экономические, социальные и политические процессы. И никакой изоляции Советского Союза от внешнего мира не было с начала 30-х до конца 40-х годов. Железный занавес задумал Черчилль в своей фултонской лекции 1946 года (ее успели услышать и с восторгом приняли еще не повешенные подсудимые Нюрнбергского процесса), а отнюдь не Сталин.
Аккуратнейшую, кропотливейшую, ювелирную работу по демонтажу железного занавеса вел Советский Союз под руководством Л.И.Брежнева. Имеется в виду его политика разрядки и три ее основных достижения, три «бура», медленно, но верно подтачивавших и разрушавших железный занавес, — Хельсинкское соглашение о безопасности и сотрудничестве в Европе, сделка «газ—трубы» и строительство Байкало-Амурской магистрали.
Хельсинки-1975. Основной идеей, которую отстаивала Советская Россия на Генуэзской конференции 1922 года, была идея равноправия двух мировых форм собственности — частнокапиталистической и общественной, социалистической. И в целом эту идею удалось отстоять и положить в основу всех дальнейших мирохозяйственных связей. Основная идея, которую отстаивал Советский Союз в Хельсинки, была сходной: равноправие двух концепций прав и обязанностей человека и гражданина — буржуазной и социалистической.
«Сделка века», как ее тогда вполне заслуженно называли, означала теснейшую энергетическую интеграцию Советского Союза и Западной Европы, в первую очередь ФРГ. Обе стороны вступали в теснейшую экономическую и политическую взаимозависимость.
Наконец, Байкало-Амурская железнодорожная магистраль, ныне практически бездействующая. Прежде всего, БАМ имел крупнейшее военно-стратегическое значение рокадной дороги на безопасном удалении от границ Китая. Те, кто до сих пор издевается на БАМом, — либо дурни, либо лжецы. Но этим значение БАМа не исчерпывалось. Удвоение пропускной способности железнодорожного сообщения в восточном направлении позволяло Советскому Союзу стать крупнейшим агентом мировой торговли.
Все это повергало Запад в нервную дрожь. И он предпринял все от него зависящее, чтобы заштопать прохудившийся железный занавес. После кончины Брежнева к власти пришел «дорогой товарищ Юрий Владимирович Андропов», незадолго до этого переехавший с Лубянки на Старую площадь. Иррациональная приязнь населения к выходцам из спецслужб началась с Андропова и продолжилась Путиным. На деле же о подлинной политической физиономии этого «выдающегося деятеля Коммунистической партии и Советского государства» говорит состав группы его ближайших консультантов еще в бытность секретарем ЦК: Арбатов, Бовин, Бурлацкий, Шахназаров и пр. В дальнейшем вся эта группа заделалась «прорабами перестройки» при Горбачеве. О его консультантах в КГБ история умалчивает. Но как бы то ни было, придя к власти, Андропов одним махом под рукоплескания Запада захлопнул железный занавес, сбив над Сахалином южнокорейский пассажирский «боинг». Сегодня в честь Андропова висят две мемориальные доски — на Лубянке, где он работал, и на Кутузовском проспекте, где он жил. Мемориальная доска в честь Брежнева, жившего в том же доме, была осквернена и демонтирована в начале 90-х годов и так и не восстановлена.
Земляк Андропова Горбачев занавес не разрушал. Он просто предательски открыл ворота осажденной крепости, впустив в нее противника. Социализм рухнул именно потому, что был окружен железным занавесом.
Изолироваться от мировых процессов социализм ни в коем случае не может и не должен. Социалистическая идея, социалистическое развитие не обочина мирового процесса. Не заповедник, не монастырь, а ядро мирового исторического движения. Движения, реализующего альтернативный глобализации сценарий объединения (интеграции) человечества. Добровольный отказ от этой роли, замыкание в себе, хотя бы под благовидными «геополитическими» или «патриотическими» предлогами, есть смерть социализма. В Китае это хорошо поняли.
Этот урок нужно хорошенько усвоить коммунистам, чтобы не повторять ошибок в борьбе как за социализм, так и за национальные интересы народов России.
|
|
