Конец путинской стабильности

Ухудшение глобальной конъюнктуры: цены на продовольствие

Глобальное подорожание продовольствия вызвано сочетанием фундаментальных и краткосрочных факторов.

К последним относятся разовая отмена субсидий Евросоюза на молоко и молокопродукты (после чего их цена подскочила там на 40%, в Австралии и Новой Зеландии - на 60-70%, в США и Великобритании - на 80%) и сокращение поголовья свиней в Китае из-за эпизоотии.

Среди обычно называемых фундаментальных причин наиболее очевидной представляется изменение климата. Именно с ним связана масштабная засуха этого года, повлекшая за собой неурожай зерновых, из-за которого в 2008 году мировые запасы пшеницы будут самыми низкими за 28 лет, а запасы пяти ведущих мировых экспортеров (Аргентина, Австралия, ЕС, Канада и США) снизятся до самого низкого показателя за 34 года. Не менее важны потребления продовольствия успешно развивающимися странами, в первую очередь Китаем, и повышение популярности биотоплива (которое производится из продуктов питания или культур, выращиваемых на территориях, на которых можно выращивать эти продукты).

Однако есть еще как минимум одна, исключительно значимая фундаментальная причина удорожания продовольствия, которой до сих пор уделяется, как представляется, совершенно недостаточное внимание. Это миграция глобальных спекулятивных капиталов, «горячих денег», на новые рынки.

После болезненной корректировки американского фондового рынка в апреле 2000 года и краха «новой экономики» глобальные «горячие деньги» пошли в торгуемые на бирже минеральные ресурсы - нефть и металлы (и, в меньшей степени, на рынки недвижимости, ликвидность которой существенно ниже, чем биржевых товаров). Сегодня они, по всей вероятности, начинают рассматривать в качестве спекулятивных ресурсов новые натуральные активы - продовольствие, которое не менее важно для развития человечества, чем нефть, и спрос на которое мало эластичен по цене.

«Возгонка» цен на продовольствие нанесет страшный удар по бедным странам, закупающим продовольствие. По сути дела, при сохранении складывающихся тенденций их ждет голод и, если они не научатся сами производить продовольствие для своих нужд, - вымирание. Между тем даже робкий шаг к продовольственному самообеспечению требует от них не только серьезных усилий, повышения качества государственного управления и массового внедрения современных аграрных технологий (для чего часто надо создание относительно современной системы образования и развитие инфраструктуры). В условиях современной глобальной конкуренции для развития собственного сельского хозяйства нужен умеренный протекционизм, то есть хотя бы частичный пересмотр экономической политики, основанной на либеральной идеологии, - а значит, отказ от догм «Вашингтонского консенсуса». Несмотря на очевидную устарелость этих догм отказ от них, грозящий сокращением прибылей западных производителей продовольствия, означает для неразвитых стран глубокий, системный конфликт с Западом - строго говоря, непосильный в политическом отношении, если только им не удастся заручиться поддержкой Китая.

Для нашей страны удорожание продовольствия (в январе-августе 2007 года импорт сельхозпродукции превысил ее экспорт в 3,9 раза, составив 17,0 млрд.долл. против 4,4 млрд.) означает ускоренное сокращение положительного сальдо внешней торговли: если в прошлые годы глобальные спекулятивные капиталы вздували цены на товары российского экспорта, теперь маятник начал движение в другую сторону -они начинают повышать цены на товары российского импорта.

         Поскольку зависимость России от импорта сельхозпродукции огромна (в частности, наша страна ввозит половину используемого молока, около половины свинины, почти три четверти говядины), то глобальное удорожание продовольствия автоматически передается на внутренний рынок, способствуя ускорению инфляции. При этом в первую очередь снижается уровень жизни наименее обеспеченной части общества, тратящей на еду наибольшую часть своих расходов.

         Ведь не стоит забывать, что Россия еще не достигла советского уровня потребления даже в среднем. Так, в 1989 году потребление мяса оценивалось в России на уровне 73 кг. на человека в год при норме около 80 кг.. В 2006 году оно составило лишь 55 кг.. Аналогичное положение с потреблением молока и молочных продуктов - в настоящее время их потребление составляет 235 кг. на душу населения (при почти выполнявшейся в СССР норме 392 кг.), а рыбы - 12 кг. на человека в 2006 году по сравнению с 20 кг. в 1989. По данным социологических исследований, регулярное, пусть даже и недостаточное потребление мяса и мясопродуктов может позволить себе семья с душевыми доходами не менее 5 тыс.руб. на человека в месяц.

         Ухудшение положения с продовольственным обеспечением населения из-за роста цен чревато серьезной социально-политической дестабилизацией.

Выход инфляции из-под контроля

В августе инфляция составила 0.1%, в сентябре - 0.8%, за первые три недели октября - 1,3%. С начала года по 22 октября она составила 8,9%, превысив не только прошлогодний уровень на ту же дату (этот уровень был превышен уже по итогам сентября), но и официальный годовой прогноз (8%). По итогам года она составит не менее 11%. Подчеркнем: речь идет об официальной инфляции, которая занижается, по ряду оценок, в не менее, чем в 2,5 раза.

         Ожидать замедления инфляции в 2008 году не приходится: бюджетные расходы IV квартала уже увеличены правительством (не только ради предвыборной пропаганды и в силу коррупционных настроений, он и для преодоления банковского кризиса ликвидности) на 1,07 трлн.руб. и превысят плановый уровень в 2,3 раза, составив 46% всех расходов 2007 года. Это вновь, впервые после дефолта, сделает инфляцию монетарной. Рост же внутренних оптовых цен на газ (во многом определяющий рост тарифов на электроэнергию и услуги ЖКХ) ускорится почти вдвое и составит с 1 января 2008 года 25%.

Непосредственная причина всплеска инфляции - удорожание продовольственных неплодоовощных товаров: с 1,6% в августе до 2,2% в сентябре, на 8,1% за январь-сентябрь по сравнению с прошлогодними 6,6%.

         Помимо повышения мировых цен на продовольствие, значительную роль в этом сыграли до конца не ясные, как это ни парадоксально, особенности развития внутренних российских рынков.

Так, загадочной остается ситуация с основой основ - урожаем. Засуха, ударившая по всему миру, зацепила и Россию: посевы погибли на огромных площадях, о чем широковещательно сообщалось, - однако статистика урожая этих потерь не отражает. На 1 октября 2007 года намолочено 61,6 млн.т. зерна (по сравнению с 59,3 млн. в прошлом и 61,5 млн.т. в позапрошлом годах), пшеницы - на 9.5%, кукурузы - на 37,2% больше прошлогоднего. Семян подсолнечника намолочено на 19,1% меньше лишь из-за более медленной, чем в прошлом году, уборки урожая.

Либо с последствиями засухи удалось мистическим образом справиться, либо официальные данные фальсифицированы (в том числе чтобы не портить дополнительно предвыборную ситуацию), как это делалось в СССР - например, многократными перепродажами одного и того же зерна разными хозяйствами, каждое из которых записывало его в свой урожай.

Если верить официальной статистике, непосредственной причиной повышения цен на внутреннем рынке стало ускорение экспорта злаков: в январе-августе он вырос вдвое - до почти 1,5 млрд.долл., и его рост продолжает нарастать. Введенные вывозные пошлины заведомо недостаточны для его сдерживания, а товарные интервенции, как и в предыдущие годы (с 2003, когда они начали применяться) недостаточны по объемам и осуществляются с опозданием, в результате чего они помогают перекупщикам, а не производителям.

Цена недееспособности правительства в сфере рыночного регулирования высока. За январь-сентябрь хлеб подорожал на 20,0% по сравнению с 7,6% в аналогичном периоде прошлого года, макароны - на 13,8 против 3.8%, крупа - на 15,9 против 11,0%.

Оптовые цены на семена подсолнечника нового урожая выросли почти вдвое, но и подсолнечное масло из семян старого урожая за девять месяцев подорожало на 17,2% - по сравнению со снижением на 1,2% за аналогичный период прошлого года.

         Удорожание зерна способствует удорожанию продукции животноводства не меньше, чем рост мировых цен на нее. За январь-сентябрь 2007 года цены на сливочное масло выросли на 17.2% против 4.0% за аналогичный период прошлого года, на молоко - на 12,0 против 4.6%, на мясо - на 5,4 против 3,9%.

         Инфляционная волна захлестывает новые секторы экономики, в которых в первые девять месяцев удалось достичь ценовой стабильности.

Так, в январе-сентябре 2007 года розничные цены на бензин выросли на 2,3% по сравнению с 12,2% за тот же период прошлого года - в первую очередь, безусловно, из-за простого исчерпания потенциала их удорожания (аналогичная картина наблюдалась на рынке сахара).

         Однако уже в конце октября не связанные с крупными нефтяными компаниями владельцы АЗС собрались обратиться к правительству с просьбой заморозить оптовые цены на бензин по всей стране, так как за вторую половину октября они выросли настолько, что рентабельность независимых заправщиков снизилась до критической отметки. Только за неделю с 19 по 26 октября автобензин подорожал в среднем на 1,83%, а летнее дизтопливо - на 4,31%.

         Рост цен на топливо вызван ростом мировых цен на нефть, стимулировавшим экспорт нефтепродуктов, и нежеланием правительства защищать интересы внутреннего рынка. Дополнительные факторы - сокращение выработки нефтепродуктов из-за плановых ремонтных работ, которые проводятся на НПЗ осенью, а также, по некоторым оценкам, неэффективное диспетчирование поставок нефти на НПЗ, недавно перешедшие под контроль «Роснефти».

         Замораживание цен на 9 «социально значимых» товаров (нежирные молоко и кефир, сметана, яйца, черный и белый хлеб, сахар, сыр и подсолнечное масло) даст лишь временный и ограниченный эффект, даже если государство обеспечит их наличие в продаже.

         Соглашение касается лишь нескольких крупных торговых компаний. Даже с учетом присоединяющихся к нему в регионах не участвующие в соглашении монополисты смогут повышать цены. Участники же соглашения смогут заняться «перекрестным субсидированием», компенсируя недобор прибыли повышением цен на «социально незначимые» товары (это тем более вероятно из-за ухудшения финансового положения ряда сетевых торговых компаний).

         По завершении действия соглашения - 1 февраля или 1 апреля - они смогут резко повысить цены. Таким образом, замораживание цен - лишь выигрыш времени.

         Само по себе это не мало и не плохо, но правительство не сможет им воспользоваться, так как действенная антимонопольная политика противоречит интересам бизнеса и догмам либерального фундаментализма.

         Недоразвитость сельского хозяйства и рабская зависимость от внешних рынков как причина инфляционного всплеска в полной мере не сознается правительством. Меры по комплексному развитию сельского хозяйства, сочетающие разумный (хотя бы на уровне развитых стран) протекционизм с развитием сельхозинфраструктуры и снятием искусственных барьеров на внутренних рынках остаются вне сознания российского руководства; максимум, на что оно способно - это точечные протекционистские меры, поддерживающие лоббистов, а не экономику.

При этом правительство обречено на противоречивые шаги, связанные не с экономической целесообразностью, а с интенсивностью давления различных лоббистских групп.

Так, в ценовой костер уже плеснула бензина такая чудная мера, как почти двукратное повышение ввозной пошлины на сахар с 1 декабря. Как это повысит уже собранный урожай сахарной свеклы и «поддержит отечественного производителя», неясно, - но особенно забавно она смотрится на фоне трехкратного снижения ввозных пошлин на молоко. Производство последнего, в отличие от производства сахара, не сезонно и потому действительно может наращиваться повышением ввозных пошлин (в обязательном сочетании со стимулированием развития другими мерами), - но эти пошлины как раз снижают - просто потому, что лобби импортеров молока значительно сильнее лобби его производителей (а в сахарной отрасли ситуация противоположна).

Сразу после сообщения о повышении пошлины на сахар он подскочил в цене не менее чем на рубль - и это после того, как в январе-сентябре его цена была стабильна (она выросла лишь на 0,2% - при росте на 37,3% в январе-сентябре прошлого года). Похоже, сахарное лобби сумело «очень хорошо» попросить новое правительство.

Результатом стал ажиотажный спрос как на подлежащие долгому хранению товары, цены на которые регулируются (в ожидании скачка цен по завершении периода регулирования), так и на «замещающие» товары, подлежащие долгому хранению (в первую очередь консервы).

Но самое главное, что основной причиной роста цен является не скачок цен на мировых рынках и не слабость сельского хозяйства, а монополизм российской торговли. Это было наглядно видно еще во время продовольственного кризиса в Калининградской области (завоз продуктов в которую высоко концентрирован), рукотворность которого не вызывает сомнений и который позволил хорошо заработать. Схожие кризисы устраивались и раньше - как ради концентрации рынка, вытеснения с него малых компаний (как «винный кризис» начала года из-за введения ЕГАИС), так и просто для распродажи остатков (соляной и несколько малых сахарных кризисов).

В случае осеннего скачка цен принципиально важно, что цены на продовольствие подскочили до того, как на рынок поступили закупленные по более высоким ценам или с выплатой более высоких пошлин импортные товары и до повышения пенсий. В целом цены повысились из-за не роста спроса или издержек, но сообщения о них. Это значит, что инфляция вызвана тотальным злоупотреблением монопольным положением. Подтверждает это и ситуация на отдельных рынках: «немотивированное» ускорение роста цен на стройматериалы на две трети - с 8,2 до 13,6% и удорожание в сентябре яиц на 6,1%.

Борьба же со злоупотреблением монопольным положением практически не ведется - подготовленный законопроект об упрощении регистрации торговых точек, необходимости вписывания торговых центров в архитектурный облик населенного пункта и незначительном снижении «порогового» уровня концентрации рынка, вызывающего внимание антимонопольных органов окажут на реальную жизнь не большее влияние, чем статья в газете.

Ограничение злоупотребления монопольным положением не только технологически сложно, не только почти не допускается законодательством (оно до сих пор требует доказательств прямого сговора, которого может не быть вообще, и не позволяет снижать необоснованно завышенные цены, как в некоторых развитых странах), но и политически опасно. Ведь прекращение монопольного завышения цен лишит бизнес средств для выплат взяток и лишит коррумпированную бюрократию значительной части денег; действенная же борьба с коррупцией даже с чисто формальной точки зрения является в современной России конституционным преступлением - подрывом основ реально сложившегося государственного строя.

Ухудшение глобальной конъюнктуры: капиталы

         Ипотечный кризис в США, затронувший Великобританию и «качнувший» всю мировую финансовую систему, не случаен. Он отражает завершение этапа оживления экономики развитых стран при помощи смягчения финансовой политики; теперь приходит время ужесточения этой политики, соответственно, удорожания денег, увеличения стоимости кредитов и возвращения капиталов с рискованных рынков (включая Россию) на развитые.

         Весьма существенно, что ипотечный кризис лишь катализировал и ускорил процесс сокращения притока капиталов в Россию, начавшийся задолго до него. В 2007 году вал притока частного капитала в Россию начался в марте, когда его чистый объем достиг 17,4 млрд.долл., продолжился в апреле - 18,8 млрд. и ускорился в мае - 29,1 млрд.долл., но практически сошел на нет уже в июне, составив в этот месяц (когда бизнес еще не уходит на «летние каникулы») лишь 4,8 млрд.долл..

Таким образом, массированный приток частного капитала в Россию закончился уже во II квартале, хотя по статистическим причинам он стал рекордным, что породило новые, уже вполне безосновательные надежды. И лишь в III квартале отток частных капиталов вновь превысил приток, причем сразу на 9,4 млрд.долл. - максимум за все время правления Путина.

         Еще более наглядно характер изменения движения капитала виден при анализе его помесячного валового притока и оттока (при этом не рассматривается движение «черных капиталов», полностью нелегальных, невидимых государству и потому поддающихся лишь сальдированному учету). В январе 2007 года отток и приток капиталов примерно совпадали - 3,5 и 3,7 млрд.долл. соответственно. В феврале отток составил 11,1 млрд.долл. и стабилизировался на этом уровне на три месяца (в марте - 10.8, в апреле - 11,3 млрд.долл.). А вот валовой приток капитала в эти же месяцы стремительно нарастал: февраль - 13.4, март и апрель - соответственно 27,1 и 28,1 млрд.долл.. В рекордном мае валовой отток капитала упал вдвое - до 6,4 млрд.долл., а приток «подпрыгнул» до 38,0 млрд., но уже в июне тенденция переломилась: отток вырос до 14.3, а приток сократился до 15,2 млрд.долл..

Динамика движения частного капитала, млрд.долл.

Источник: Банк России

Примечание 1. Валовой отток и валовой приток капитала указаны без учета движения полностью нелегальных («черных») капиталов. Сальдо рассчитано с учетом сальдо движения полностью нелегальных («черных») капиталов; поэтому сумма валового оттока и валового притока в таблице не совпадает с итоговым сальдо движения частных капиталов.

Примечание 2. Данные за 2007 год приведены по итогам трех первых кварталов.

Капитализация: конец «последней халявы»

         В российском крупном и крупнейшем бизнесе уже несколько лет распространена такая специфическая форма фальсификации отчетности, как оформление расходов в виде инвестиций. Это оказалось действенным инструментом не только завышения прибыли, но и сокрытия убытков при обеспечении резкого роста капитализации компании. В самом деле: если компания, имеющая расходы в 1 млрд.руб. и доходы в 950 млн., показывает 200 млрд.руб. расходов в качестве инвестиций (а международные нормы бухгалтерского учета в принципе позволяют делать это), она из убыточной превращается не просто в высокоприбыльную, но еще и в бурно развивающуюся, вкладывающую значительные средства в свое будущее.

         Это дополнительно улучшает ее имидж и способствует росту капитализации, что позволяет ей брать значительные кредиты (а то и просто продавать акции) для покрытия текущих убытков.

         Ясно: такое «развитие» не может продолжаться долго. Похоже, ухудшение глобальной финансовой конъюнктуры, вызванное ипотечным кризисом в США и удорожанием продовольствия, положило конец этой модели ведения бизнеса.

Поток денег с Запада практически прекратился. Банк «Тинькофф кредитные системы» смог «с ходу» разместить облигации лишь на 270 млн.руб. из намеченных 1,5 млрд. - причем с чудовищной доходностью в 18%, которой на рынке не было более 4 лет! Масштаб рублевых заимствований резко сократился, стоимость возросла, и на оживление рынка даже самые большие оптимисты рассчитывают лишь к концу I квартала 2008 года.

         Результат налицо: средний процент по кредиту для среднего и крупного бизнеса вырос с 10 до 13-14%. Для бизнеса, привыкшего не просто жить, но и покрывать растущие убытки за счет все новых кредитов, получаемых под рост капитализации, это означает катастрофу - прокол «финансово-статистического пузыря».

Возможный кризис частного внешнего долга

Внешний долг российского бизнеса стремительно растет с 2002 года. Если за 2000 год он увеличился на 7,5% (с 29,2 до 31,4 млрд.долл.), а за 2001 - на 10,6% (до 35,2 млрд.), то за 2002 - уже на 36,4% (до 48,0 млрд.долл.), за 2003 - на 66,7% (до 80,0 млрд.долл.), за 2004 - на 35,0% (до 108,0 млрд.долл.), за 2005 - на 62,1% (до 175,1 млрд.), за 2006 - на 49,1% (до 261,1 млрд.) и за первую половину 2007 года - на 31,4% (до 343,0 млрд.долл.).

Доля частного долга в общем внешнем долге Российской Федерации увеличилась за рассматриваемое время с 20,9 до 89,1%.

         Стандартные причины роста внешнего долга у всех на слуху:

• сравнительная дешевизна и доступность внешних кредитов;
• повышение кредитного рейтинга России;
• дефицит объектов для привлекательных инвестиций в развитых странах;
• отсутствие общедоступного кредита в России, в том числе из-за вывода государством капиталов на Запад в виде наращивания Стабфонда и золотовалютных резервов Банка России;
• отсутствие каких бы то ни было ограничений у государственных корпораций;
• стремление российского бизнеса получить «крышу» в виде западных кредиторов.

Однако не менее значимой причиной наращивания частного внешнего долга является потребность российского бизнеса компенсировать за счет внешних кредитов скрываемые убытки.

         Значительная часть внешних займов российского бизнеса по крайней мере с позапрошлого года идет на обслуживание и продление ранее взятых займов. Пик выплат по ним приходится на IV квартал, и обслуживание этих выплат обуславливает ускоренный рост внешнего долга корпораций именно в IV квартале. Так, в IV квартале 2005 года внешний долг частного сектора России вырос на 20,2% при том, что годовой рост составил 62.1%, а в 2006 году рост четвертого квартала был еще разительнее и составил почти половину годового - 21,4% из 49,1%.

         В 2007 году российский бизнес уже не будет иметь возможности перекредитовываться и наращивать новую внешнюю задолженность так же свободно, как в прошлые годы.

         Наиболее вероятный и естественный путь - уже начавшийся переход несостоятельных должников в собственность кредиторов. Банки готовы на все, чтобы не признавать безнадежными выданные ими кредиты (это подрывает репутацию, а значит - и финансовое положение банка). Это обеспечит относительно мягкий и спокойный переход банкротящихся компаний под контроль кредиторов, но не решит проблемы, а лишь отсрочит ее, так как российские банки в целом не смогут обеспечить существенное улучшение менеджмента и финансовое оздоровление компаний, переходящих под их контроль. В целом российский бизнес «выстроен» под стоимость кредита примерно в 10%, и он в массе своей не справится с произошедшим удорожанием кредита.

         Перенесение бремени корпораций, скрывавших свои убытки, на их кредиторов не только отсрочивает общий кризис, но и увеличивает его масштабы, вовлекая в нее банковскую систему.

         Исключение - компании, которые будут скуплены иностранным капиталом (в том числе после падения их капитализации, то есть «за копейки»), - но тот скупит далеко не всех, а, главное, масштабы этой скупки резко сократились. Поэтому рассчитывать на заметный демпфирующий эффект притока иностранного капитала не следует.

Перспективы банковского кризиса ликвидности

         Сокращение положительного сальдо внешней торговли при сокращении притока капиталов означает резкое сокращение притока валюты и, соответственно, спазматическое ужесточение финансовой политики - в тот самый момент, когда экономика начнет остро нуждаться, наоборот, в ее смягчении для восполнения возникшей нехватки оборотных средств. Это нанесет болезненный удар по бизнесу и в первую очередь - по банковской системе России.

         Знаковым, свидетельствующим о глубине проблем с ликвидностью является решение о внеплановом выделении в 2007 году из федерального бюджета 180 млрд.руб. «на развитие», а на самом деле - на пополнение ликвидности трех крупнейших государственных банков России.

         Возможности банковской системы России финансово поддержать своих заемщиков ограничены. Иностранные банки просто свертывают программы кредитования в России, ограничивая свои функции собиранием денег по ранее предоставленным кредитам. По оценкам, из российских банков кредиты предоставляют лишь некоторые крупнейшие; основная же часть банков бросают все средства на покрытие кассовых разрывов.

         В конце октября остатки на корсчетах банков в московском регионе опустились до минимального за 9 месяцев уровня - 247,7 млрд.руб.; межбанковские ставки вновь увеличились (по данным «Росбизнесконсалтинга», до 8-8,5% для банков первого круга и 8,5-9% для банков второго круга), причем российские банки продолжают испытывать дефицит рублевой ликвидности, создавая «подушку безопасности» на счетах в иностранных банках. За сентябрь средства российских банков на корсчетах в иностранных банках выросли на 37,8 млрд.руб., а объем кредитов и депозитов, выданных банкам-нерезидентам, увеличился на 210 млрд руб..

         К концу сентября банки сократили объемы средств на корсчетах в других банках на треть - до 80,5 млрд руб. Ряд банков сократил бланковые лимиты, а многие полностью отказались от них. «Банкиры вновь испытывают страх за свои средства», - признают аналитики.

         В сентябре банки вывели 320 млрд.руб. из ценных бумаг; максимальный объем средств был выведен из долговых обязательств, которые сократились на 16% (до 1,5 трлн.руб.). По данным экспертов, российские банки, сталкиваясь с дефицитом привлекательных объектов вложения средств, выстроили на рынке облигаций подлинную пирамиду, покупая облигации, закладывая в РЕПО, получая средства и снова покупая облигации. Сейчас эта пирамида рушится.

         За сентябрь банки увеличили ссудную задолженность на 644 млрд.руб. - до 12,9 трлн.руб., за счет выдачи кредитов предприятиям и банкам. Отчасти это отражает общее стремление к снижению рискованности вложений, то етсь выходу из ценных бумаг в кредиты.

Необоснованные социальные ожидания

         Несмотря на искусственное поддержание в результате проведения преимущественно либеральной экономической и особенно социальной политики исключительно низкого уровня жизни россиян в целом, «нефтедоллары» улучшили жизнь даже наименее обеспеченных россиян.

         Так, по данным центра Левады, доля россиян, испытывающих нехватку денег на продукты (то есть нищих, живущих ниже прожиточного минимума), сократилась с 2001 по 2007 год с 23 до 12%. Доля россиян, которым хватает денег на еду, но не на одежду, сократилась с 42 до 31% - за счет роста доли тех, кому хватает денег на еду и одежду, но не товары длительного пользования (их доля выросла с 28 до 41%). Поскольку все эти категории людей являются бедными, уровень бедности в России сократился значительно меньше, чем уровень нищеты, - с 93 до 84% (по сравнению с сокращением уровня нищеты с 23 до 12%).

         Доля людей, доходов которых хватает на покупку товаров длительного пользования (но не автомобиля), что соответствует потреблению «среднего класса», выросла вдвое - с 7 до 15%.

         Уровень жизни в центрах экономической активности (которых в России, несмотря на общее оживление, все же не слишком много) дополнительно поддерживается также острой нехваткой людей, сохранивших трудовую мотивацию и какие бы то ни было трудовые навыки. Дефицит рабочей силы (и особенно квалифицированной ее части) способствовал ускоренному росту оплаты труда инициативных людей, и россияне привыкли к тому, что так будет всегда.

         Между тем финансовые возможности бизнеса, как показано выше, близки к исчерпанию, и предвыборный рост доходов населения (пусть и «съеденный» резко ускорившейся инфляцией), по-видимому, будет последним заметным его повышением.

         Это вызовет болезненную реакцию населения, привыкшего к хотя и медленному, но все же улучшению условий своего существования. По данным центра Левады, 41% россиян ощутил улучшение условий жизни за последние 4 года, а ухудшение их ощутил лишь 21% (хотя это и много для периода бурного оживления и «золотого дождя нефтедолларов»). Уверенность в завтрашнем дне испытывает в 2007 году 37-41% россиян, - максимальный уровень за последние 18 лет (хотя не уверены в нем 55-58%).

         Велико влияние и пропаганды: 58% россиян верят в наличие у президента Путина разрекламированного «Единой Россией» плана, способного «сделать Россию сильной, богатой, благополучной страной» (хотя только 6% полагают, что могут объяснить, в чем он состоит), и, соответственно, ожидают его успешной реализации, а отнюдь не предстоящих нам трудностей.

Конец стабильности?

Ключевой вопрос современного экономического развития заключается в том, сможет ли правительство «закрыть дыру», образовавшуюся в финансовом балансе российского бизнеса, и осуществить плавное «охлаждение» экономики с ее санацией и общим повышением качества корпоративного управления.

         Накопленные бюджетом и Центробанком средства достаточны для решения этой проблемы, однако правительство не справится с ней из-за:

• близорукости (оно даже не сознает и, соответственно, не ставит соответствующую задачу);
• отсутствию специалистов из-за их отторжения (только давно ушедший в бизнес Вьюгин мог осознавать данную проблему как системную проблему экономики, а не набор отдельных локальных трудностей);
• бюрократической раздробленности (так, Минфин был вынужден пополнять ликвидность госбанков из бюджета, вероятно, потому, что Банк России отказался нарушать собственные ведомственные установки ради общего дела).

         Наиболее вероятно, что до президентских выборов государство будет удерживать ситуацию «в рамках приличия», оперативно решая отдельные проблемы по мере их обострения. При этом оно не будет осознавать, что эти отдельные проблемы являются лишь частными проявлениями постепенно нарастающего общего структурного кризиса российской экономики. Поэтому оно будет не столько по-настоящему решать эти проблемы, сколько снимать их остроту, откладывая «на потом» их более масштабные проявления.

Принципиально важно, что в силу общей безответственности, плохой координации и менеджмента, а также страха подставиться под удар враждебных политических кланов решения будут приниматься с опозданием, когда обострение проблем будет становиться существенным, и их временная нейтрализация будет осуществляться со значительно большими материальными и репутационным издержками, чем можно этого ожидать.

         Политика неэффективной и запаздывающей нейтрализации отдельных проявлений общего структурного кризиса будет продолжаться до президентских выборов, когда правительство и руководство Банка России будут обновлены, но в силу природы нынешнего государства, ориентированного на коррупцию, их эффективность не повысится.

         После президентских выборов стабильность в силу общей погруженности в политические проблемы и наступления летних каникул удастся поддерживать до конца июля (так как участники рынка будут видеть опасности и «играть на опережение»), после чего опасность перехода структурного кризиса российской экономики в открытую форму станет реальной.

         Переход структурного кризиса в открытую форму, как представляется, будет означать:

• Прекращение обслуживания рядом компаний своей задолженности (технический дефолт или банкротство);
• Продажу ряда активов (в первую очередь непрофильных) для получения наличности и, соответственно, падение фондового рынка и удешевление недвижимости;
• Серьезный в масштабах всей банковской системы кризис ликвидности;

Поскольку государство будет пытаться смягчать эти проблемы выделением плохо контролируемых средств, произойдет новое ускорение инфляции и, вероятно, ослабление рубля.

Но это произойдет уже после назначения (под видом выборов) следующего президента...