23 апреля исполняется ровно четверть века с того дня, когда ЦК КПСС принял курс на ускорение социально-экономического развития. Это было чрезвычайно важное, давно назревшее решение, которое во многом так и осталось нереализованным. Неудача, связанная с провалом политики ускорения, вызвала, в свою очередь все наши последующие беды, в том числе распад Советского Союза и уничтожение социалистического строя.
Можно ли было добиться успеха и обеспечить ускоренное развитие советской экономики и социальной сферы? Убежден, что это было вполне осуществимо. Однако, конечно же, нельзя было ограничиваться закупкой нового оборудования и строительством предприятий. Это было необходимо, но этого было мало. Нужны были глубокие социально-экономические и политические преобразования, направленные на совершенствование социалистической системы. Как выяснилось уже в конце 80-х, альтернативой реформам в рамках социалистической системы стало скатывание к капитализму. Сперва оно выглядело незначительным и неопасным, но после образования новой буржуазии, быстро сросшейся с частью хозяйственной и партийной верхушки, приняло обвальный характер.
В конце 70-х годов набрала силу новая волна научно-технической революции, связанная с внедрением новых технологий обработки, хранения и передачи информации, появлением новых материалов, массовым распространением электронно-вычислительной техники, автоматизацией промышленного производства. Стало ясно, что СССР в технологическом отношении отстает от наиболее развитых стран, и по мере того, как раскручивается новый виток НТР (научно-техническая революция), это отставание нарастает.
При этом темпы роста промышленного производства в СССР замедлились, и для того, чтобы вернуться к их прежнему уровню была необходима модернизация экономики и инфраструктуры. Нужно отметить, что технологический разрыв между СССР и наиболее развитыми капиталистическими странами вполне можно было преодолеть в относительно короткий срок. Советский Союз по-прежнему оставался одним из лидеров научно-технического прогресса, а советская наука по уровню теоретической мысли и качеству исследовательской деятельности была лучшей в мире.
Но, как оказалось, подняться на новую ступень нельзя, не изменив старых подходов, доставшиеся по наследству от предыдущих лет. После достижения в начале 70-х годов стратегического ядерного паритета с США опасность масштабного военного столкновения практически исчезла. Соответственно, потеряла всякий смысл тотальная централизация управления экономикой, которая была эффективна в случае скорейшего перевода народного хозяйства на военные рельсы.
Противники социалистического строя не пользовались ни малейшей поддержкой в советском обществе. Поэтому ограничения, сковывающие социальную, культурную и политическую деятельность, родившие так называемое диссидентство, не имели больше ни малейшего смысла, они только раздражали общество, подрывали его доверие к партийному и государственному руководству.
Но, главное, чтобы обеспечить ускорение, нужно было создать механизмы для поддержки творческой инициативы, укрепить институты социалистической демократии (прежде всего, наладить общественный контроль за работой бюрократического аппарата), предоставить союзным республикам, областям, городам, районам экономическую самостоятельность, передав часть полномочий от центра. Обобществление средств производства в СССР зашло слишком далеко. Это во многом была вынужденная мера, обусловленная объективными обстоятельствами конца 20-х - начала 30-х годов.
Нужно было вернуться к политике НЭПа, разрешив частное производство (ограниченное по размеру), поощряя создание производственных артелей и кооперативов. Это позволило бы решить проблему товарного дефицита, сократить «теневой» сектор, способствовавший распространению коррупции, паразитировавший на государственных ресурсах.
Однако ни в коем случае нельзя было допустить превращение торговых кооперативов в структуры, занимавшиеся спекуляцией товарами, произведенных колхозами, совхозами и государственными предприятиями, и предоставлять неограниченную свободу директорам предприятий (в том числе и возможность рассчитываться наличными), что привело к разбазариванию и хищению средств. В результате была подорвана финансово-экономическая система страны, и думать уже нужно было не о модернизации экономики, а о спасении народного хозяйства.
Проблема была в том, что высшее руководство страны (и в первую очередь М. Горбачев) опасалось утратить всю полноту власти. Более того, М. Горбачев разрушил систему коллективного управления, установившуюся в Политбюро ЦК КПСС, создав систему единоличного принятия решений. Это была его первая (и, возможно, главная) преступная ошибка, во многом предопределившая все остальные, в том числе заигрывание с американскими и западноевропейскими лидерами, вылившееся, в конечном счете, в предательство мирового социалистического движения и стран Восточной Европы. Страх перед подлинными демократическими преобразованиями, сочетающийся с желанием любой ценой сохранить популярность в обществе, привел Горбачева к популистской политике, результатом которой стало резкое усиление товарного дефицита.
Лозунги ускорения, гласности и перестройки использовались им для расправы с политическими противниками, а возникновение к концу 80-х годов мощной оппозиции внутри партии заставило его искать поддержку у группировок, враждебных Компартии и социалистической идеологии, закрывая глаза на развернувшуюся кампанию по дискредитации советского строя и союзного государства (а косвенно даже поощряя ее). Итогом всех этих метаний стал тяжелый социально-политический кризис, ситуация в стране вышла из-под контроля, а отказаться от разрушительного курса Горбачев и его окружение уже не могли.
Задачи, связанные с переходом к ускорению социально-экономического развития так и не были решены. Более того, в результате экономического и политического развала были утрачены достижения, связанные с модернизацией экономики. Часть новых предприятий, призванных обеспечить производство наукоемкой и высокотехнологичной продукции, так и не были достроены. Многие заводы (особенно машиностроительные) после развала социалистического лагеря утратили рынки сбыта. А после уничтожения социалистического строя современное производственное оборудование, приобретенное во второй половине 80-х годов, часто разрезалось на металлолом или продавалось за бесценок. Особенно сильно пострадали от подобной варварской политики крымские предприятия, - высокотехнологичное производство в Крыму было практически уничтожено, нынешний кризис добывает сегодня мизерные остатки от советской промышленности и аграрного сектора.
По сравнению с 1985 годом ситуация в нашей стране сегодня еще более значительно ухудшилась. Это касается не только структуры экономики, в которой теперь доминируют отрасли, связанные с добычей и переработкой сырья, деградацией науки и высшей школы, катастрофическим разрушением инфраструктуры. Граждане современной Украины практически лишены социальных прав и гарантий, которые казались чем-то само собой разумеющимся для советских людей.
Подавляющее большинство наемных работников полностью беззащитны перед произволом работодателей и не могут рассчитывать на то, что государство окажет им поддержку в случае незаконного увольнения или невыплаты заработной платы. Власть в стране принадлежит олигархическим кланам, которые не чувствуют ни малейшей ответственности за будущее страны. А это значит, что нам все равно придется решать те задачи, которые стояли перед советским обществом в 1985 году.
Проводить модернизацию экономики и инфраструктуры, создавать условия для внедрения новейших технологий, развивать структуры гражданского общества и добиваться демократизации политической системы. Но нужно честно признать, что мы вынуждены действовать в значительно более неблагоприятной ситуации, чем двадцать пять лет назад. Поскольку эти годы были бездарно потеряны, что привело к катастрофическим провалам и в экономике, и в геополитической сфере, и в области социальных отношений. Однако нельзя опускать руки и вздыхать по ошибкам, допущенным в прошлом. Мы обязаны действовать. Иначе у нас не будет будущего.
|
|
