Во всем виновата почта
Недавно по телеящику показывали путинского министра обороны Иванова.
Жаловался господин министр, что на оборонных заводах работать некому и не на чем, рабочих и специалистов нет, оборудование изношено, технологии утеряны. Короче говоря, повторял все то, о чем еще лет 10-12 писали оппозиционные газеты «Советская Россия», «Правда», «Патриот» и другие. Из этого можно сделать вывод, что плохо работает почта в капиталистической России – до Кремля оппозиционные газеты идут больше десятка лет.
Можно, конечно, сделать вывод, что путинский министр Иванов настолько глуп и неквалифицирован, что вещи, очевидные любому нормальному человеку, до него доходят через десяток лет, но мы такой вывод делать не будем, дабы не подрывать и без того убогий авторитет власти. Пусть лучше будет виновата почта, которая вовремя не доставила генералу от филологии оппозиционные газеты.
Что досталось большевикам, и что досталось капиталистам
Известна фраза Черчилля о Сталине – «он принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой». Ну, соха все же больше относится к сельскому хозяйству, а бомба – к военной промышленности. Какой же была эта военная промышленность при Николае №2? Далеко ли она ушла от уровня сохи?
Первая мировая война уже была войной техники. Фотография танковой атаки, поддерживаемой самолетами-штурмовиками – это фотография Первой мировой войны. Пехотинцы, вооруженные ручными пулеметами («ружьями-пулеметами» в тогдашней терминологии) – это Первая мировая. Автоматические малокалиберные пушки, радиостанции, системы наведения и стабилизации морских орудий, сложная оптика перископов, дальномеров и биноклей – это Первая мировая. Но что из этого могла производить Россия?
Танкостроения не было вообще. Самолеты делались по иностранным чертежам и ставили на них иностранные моторы. Даже на четырехмоторных бомбардировщиках Сикорского стояли… немецкие моторы! Ручных пулеметов капиталистическая Россия делать не умела, иностранные пулеметы не могли стрелять русскими патронами. Синонимами слова «пистолет» были названия иностранного оружия – маузер, наган, парабеллум, браунинг. Синонимом слова «бинокль» было слово «цейс», синонимом слова «гирокомпас» было слово «сперри». Большая часть флота состояла из кораблей, построенных в Америке, Германии, Англии. Винтовки для фронта закупались у вчерашнего врага – Японии. И это при том, что США купили лицензию на производство русской винтовки системы Мосина – американские конструкторы не смогли придумать ничего совершеннее. Россия закупала малокалиберные скорострельные пушки Гочкиса – при том, что аналогичные пушки русского конструктора Барановского опередили мировую техническую мысль на двадцать лет. Но одно дело - перспективные разработки, а другое - массовое серийное производство. Если первое говорит о наличии талантливых конструкторов, то второе - о слабости производственной базы.
И вот при таком наследстве Сталин смог создать в кратчайшие сроки первоклассную военную промышленность. Советские танки стали легендой. Многие видели недавние кадры из Будапешта – наш Т-34, простоявший полвека под открытым небом, завелся и пошел, как только что сошедший с конвейера. И так же заводились даже танки, пролежавшие с войны в болотах или реках. Советские самолеты летали выше всех, дальше всех, быстрее всех. Пистолеты и пулеметы создавались советскими конструкторами, и в самых суровых сравнительных испытаниях превосходили иностранные образцы. Были построены КБ и заводы, разрабатывающие и создающие сложнейшие системы военной оптики, электроприборов, электроники.
И это в стране, где первой задачей была ликвидация неграмотности, где не было культуры производства, не было опыта создания сложной техники!
К середине 80-х военные предприятия СССР располагали высочайшими технологиями, отборными кадрами, гигантским интеллектуальным и техническим потенциалом.
Но пришли капиталисты – всякие там горби и сахаровы, ельцины и солженицины, яковлевы и путины, гайдары и абрамовичи – и начали разрушать оборонный потенциал страны. Они остановили заводы, разогнали НИИ и конструкторские бюро, мастеров высочайшей квалификации превратили в тоговцев-челноков, инженеров и спецов лишили возможности заниматься делом, которому они учились долгие годы. Они уничтожили научные школы, систему передачи знаний и опыта, они резко понизили интеллектуальный уровень народа, превратив школы в фабрики по оболваниванию, а вузы – в фабрики халтуры. Формирование кадров было сверхзадачей большевиков, уничтожение кадров стало сверхзадачей капиталистов.
Как формировались кадры
Как поется в известной детской песенке, «друзья не растут в огороде». Кадры также не растут ни в саду, ни в огороде, их не делают на заводах и не выкапывают из-под земли. Кадры ВПК формировались и воспитывались по общим канонам воспитания. Ведь воспитание очень похоже на изготовление сложной интеллектуальной микросхемы – берется чистая заготовка и помещается в особую атмосферу, насыщенную специальными ингредиентами. И микросхема, и человек воспринимает из окружающей атмосферы то, что необходимо, и постепенно становится тем, что нужно.
С самого младшего возраста, с детского сада, создавалась атмосфера интеллекта и патриотизма. Большими тиражами издавались книжки из серии, например, «Дедушкины медали», с рассказами о боевой технике, о том, за что награждали наших летчиков и танкистов, артиллеристов и моряков. И не меньшими тиражами издавались книжки серии «Физика для малышей» с рассказами об окружающем мире, о физических явлениях и законах. А какие выпускались для малышей книги о технике! Помню, например, книгу-игрушку «А что внутри?» с рассказами об устройстве часов и корабля, маяка и мельницы, и много другого. В детских садах были игры-конструкторы, развивающие игры. С раннего детства внушалась мысль о том, что для хорошей жизни надо хорошо трудиться, а не спекулировать, не обманывать, не «приватизировать» чужое.
С младших классов детям можно было ходить в технические кружки, строить модели самолетов и кораблей, собирать электрические цепи, выпиливать и выжигать. А стали ребята постарше – начинай привыкать к настоящему труду.
В Зеленограде, например, с пятого класса детям можно было работать на школьном заводе – работать разрешали только тем, кто хорошо учится. Там собирали электронные калькуляторы – самые настоящие, по заводским технологиям. Все операции делали сами дети, осваивая при этом настоящие взрослые профессии, знакомясь с культурой производства, охраной труда. До сих пор помню, как после первого дня работы на заводе мой сын важно начал поучать меня, что после работы с припоем надо тщательно мыть руки специальным составом – паять-то я его давно научил, но вот про мытье рук после пайки как-то задумывался.
На заводе делали реальную продукцию – и получали реальные, своим трудом заработанные деньги.
Таким образом, к окончанию восьмого класса ребята уже получали навыки работы, профессию, понимание производства. А дальше уже можно было тем, кто хочет, переходить в профтехучилище и осваивать новые, более сложные профессии. Темно-синяя форма, стипендия, возможность заработать – для многих учеба в ПТУ была привлекательной. А можно было поступать в техникум – понятно, что ребятам, освоившим на школьном заводе рабочую специальность при поступлении в техникум давалось преимущество. Кто хотел учиться дальше – пожалуйста, институт электронной техники давал добротное образование, используя, как производственную базу предприятия ВПК. Ну, и уж на предприятиях ВПК учеба продолжалась, минимум раз в два года надо было учиться на курсах повышения квалификации. Потому и была у наших бортовых компьютеров объемная плотность упаковки элементов в 400 раз выше, чем у американцев.
Как говорил товарищ Сталин: «Выращивание и формирование молодых кадров протекает у нас обычно по отдельным отраслям науки и техники, по специальности. Это необходимо и целесообразно».
И эта, основанная Сталиным, система работала превосходно. Кадры советской оборонной промышленности отличались высочайшей квалификацией и мастерством. Проблем, о которых говорил Иванов, просто не существовало.
Как восстановить потенциал оборонной промышленности?
Сталин говорил: «Наука, технический опыт, знания – все это дело наживное. Сегодня их нет, а завтра будут». Все можно восстановить – но для этого надо поработать, само собой ничего не делается.
Итак, что надо сделать Путину и Иванову, если они действительно хотят восстановить потенциал оборонного комплекса России?
1. Снова сделать труд в оборонной промышленности престижным, а для этого провести комплекс мер морального и материального стимулирования. Обеспечить выпуск фильмов такого класса, как «9 дней одного года» или «Укрощение огня» о работе наших оборонщиков. Обеспечить написание литературных произведений по этой же тематике. Обеспечить условия, при которых профессия специалиста ВПК приносила бы заведомо больший материальный доход, чем профессии всякого рода торговцев, экономистов, журналистов, спекулянтов, шоуменов и прочего балаганного народца, никакой реальной пользы стране не приносящего. Это привлечет в важнейшую для страны отрасль наиболее умные и энергичные кадры.
2. Восстановить созданную Сталиным систему школьного образования, обеспечивающую максимальное интеллектуальное развитие учащихся. Восстановить систему кружков технического творчества, восстановить выпуск научно-технических журналов и литературы для детей. Восстановить систему конкурсов и заочных физматшкол, как инструмента для отбора по всей стране наиболее способных и талантливых учеников. Это создаст резерв кадров для ВПК.
3. Но, главное – объяснить людям, ради чего, собственно, они работают в ВПК. Ведь так уж устроена Россия, такой менталитет у народа, что просто ради денег никто выкладываться не будет. Ну, неужели Королев или Курчатов стали бы так работать только ради высокой зарплаты? Нет, здесь нужна идея.
А идея – простая. Народ живет на территории, которая досталась ему от предков, и пользуется всем благами, которые дает эта территория, охраняет ее от тех, кто хочет отнять эти блага. Но зачем мне создавать оружие для защиты принадлежащих мне по праву рождения благ, если эти блага у меня уже отняты? Зачем мне охранять лес, который принадлежит какому-то «демократу»-капиталисту и в который мне вход запрещен? Зачем мне охранять нефтяное месторождение, если меня заставляют платить за нефть, как за чужую, по «мировым ценам»? Зачем мне оборонять Волгу, если гидростанция, которую строили мои предки, чтобы мне жилось в тепле и свете, уже «приватизирована» и принадлежит какому-то капиталисту, который дерет с меня семь шкур за гидроресурс, который я охраняю своими ракетами?
Большую часть своей жизни я проработал на «почтовых ящиках» и я знал, что и от кого я защищаю, для чего нужно оружие, которое я делаю. Но зачем мне делать это оружие, если меня уже обокрали, без единого выстрела «приватизировали» то, что я защищал? Работа в ВПК лишилась идеи – и лишилась смысла. И пока идея не будет восстановлена – не будет восстановлен ВПК России. Не понимать этого не может даже путинский маршал филологии, генералиссимус глаголов и стратег деепричастий Иванов. Так что его «переживаниям» о состоянии ВПК – грош цена.
Александр Трубицын
|
|
