Из кого образовалась новая советская буржуазия, совершившая контрреволюцию: из теневиков или из бюрократов?
Ответ на этот вопрос таков. Теневики, подпольные дельцы – не смогли бы не то что совершить контрреволюцию, не смогли бы и шагу ступить, не смогли бы попросту существовать – без помощи «своих людей» в партийном и государственном чиновничестве, т.е. как раз этих самых «бюрократов». (А уж для того, чтобы провести завершающий этап контрреволюции, чтобы захватить политическую власть в стране и окончательно реставрировать капитализм – теневикам не просто нужно было иметь «своих людей» в партийном и чиновничьем аппарате. Им нужно было пустить корни во всех его разветвлениях, пропитать его своими метастазами сверху донизу, срастись с ним – словом, полностью присвоить его себе, превратить в свое послушное орудие).
Значит, мы с полным правом можем сказать, что без помощи «бюрократов» «теневики» ни в коем случае не смогли бы осуществить контрреволюцию.
Но мы с полным правом можем сказать и обратное. Если бы не было теневиков, подпольных дельцов, которым было тесно в рамках социалистической экономики и которые были заинтересованы в её разрушении (т.е., в контрреволюции) – то бюрократам некому было бы помогать, не в чьих интересах было бы способствовать контрреволюции.
Следовательно: новая советская буржуазия, осуществившая контрреволюцию, состояла из теневиков, подпольных дельцов, заинтересованных в разрушении социализма, в свержении Советской власти и реставрации капитализма, – и из той части партийного и государственного чиновничества, которая была с ними тесно связана, подкуплена ими, кормилась от того, что покровительствовала им в их преступлениях против советской собственности, которая воспринимала их интересы своими и ощущала себя с ними одним общественным слоем.
Из рассказов очевидцев, которые сталкивались с экономическими преступлениями в позднем Советском Союзе, можно сделать точный вывод: без покровительства «своих людей» в партийном и государственном чиновничестве можно было осуществлять разве что только самые мелкие, незначительные, эпизодические махинации. Любые более-менее крупные, регулярные, продолжительные махинации можно было осуществлять только в одном случае: если были «свои люди» в государственной и партийной бюрократии, при их прямом покровительстве или, по крайней мере, при их попустительстве.
Итак, новая советская буржуазия, которая в итоге совершила контрреволюцию, – это сросшиеся между собой теневики и покровительствующая им в их преступлениях партийная и государственная бюрократия.
Можно начать спрашивать – кто появился в начале – теневики или бюрократы? Кто кого породил – бюрократы теневиков, или теневики бюрократов? Но это все равно, что спрашивать, что было раньше – курица или яйцо?
Ответ таков: с самого начала, с появления Советской власти и вплоть до смерти Сталина, до антипартийного хрущёвского переворота – существовали бюрократы и бюрократия, существовали подпольные дельцы и подпольные капиталистические отношения.
И то, и другое – наследие капитализма. И у тех, и у других – одна классовая суть, одно частнособственническое сознание.
Кто такой советский бюрократ? Это выходец из капитализма, мелкий буржуа, сохранивший и в социализме своё частнособственническое сознание. Он втёрся в советский государственный и партийный аппарат, получил доступ к власти и, как частный собственник, использовал этот доступ в своих частных целях – в целях собственного благополучия, собственной карьеры, собственного обогащения (и во вред советскому обществу).
(Тут надо сказать, что среди бюрократов были и сознательные враги советской власти, контрреволюционеры, которые действовали так в первую очередь не столько ради личных выгод, а ради выгод своего класса – ради подрыва Советской власти и реставрации капитализма).
Кто такой советский теневик, подпольный делец? Это такой же носитель частнособственнической психологии, который также перенёс её из капитализма в социализм. Он получил доступ к социалистической собственности – и использовал этот доступ в своих целях, для личного обогащения (и во вред советскому обществу).
(Среди подпольных дельцов тоже были сознательные контрреволюционеры, идейные враги советской власти, которые не только и не столько стремились обогатиться, а намеренно подрывали социалистическую собственность с той же целью – с целью контрреволюции).
И те, и другие, как было сказано, существовали с самого возникновения Советской власти, достались ей в наследство от капитализма. Позже, при Советской власти, этот слой вновь и вновь порождало крестьянство – носитель мелкособственнической психологии.
Так что и в раннем Советском Союзе, при Ленине и Сталине, и в позднем Советском Союзе, при Хрущёве и Брежневе, – были и рвачи, шкурники и карьеристы во власти, были и подпольные воротилы, воры, мошенники, расхитители социалистической собственности.
Разница вот в чём.
В раннем Советском Союзе, при Ленине и Сталине, – с бюрократией и подпольным капитализмом боролись не на жизнь, а на смерть. При Ленине и Сталине рабочий класс действительно воевал, сражался с ними, наступал на них, шаг за шагом искоренял их и приближал их полную гибель.
(Вот факты. Уже в 1920 году Ленин в качестве первоочередной задачи партии после победы над Врангелем называет «борьбу с бюрократизмом и волокитой советских учреждений». (Ленин, ПСС, т. 41, стр. 368, «Заметки об очередных задачах партии»). Задумайтесь об этом. Советская власть ещё не установлена окончательно. Гражданская война в разгаре. Только-только заключено ненадёжное перемирие с буржуазно-помещичьей Польшей, всячески натравливаемой Антантой на Советскую республику, по-прежнему есть опасение, что поляки нарушат перемирие и снова нападут. Врангель наступает. И в такой момент Ленин считает первоочередной задачей партии – борьбу с бюрократией. Значит – уже тогда он видел, какую опасность для власти трудового народа представляет бюрократия, какая эта страшная язва. Значит – уже в самом начале Советской власти эта гадина пыталась поднять голову. И Ленин уже тогда понимал, что её надо беспощадно давить и не давать ей ни малейшего спуску.
Нечего и говорить о том, как Ленин относился к преступникам против социалистической собственности – как к злостным врагам трудового народа, заслуживающим самого сурового наказания. Об этом говорится уже в первых декретах Советской власти. В Декрете о земле, принятом в первый день установления Советской власти, 8 ноября 1917 г., указано, что тяжким преступлением будет какая бы то ни была порча имущества, принадлежащего всему народу. Особая опасность хищений была подчёркнута и в Декрете о суде, изданном 24 ноября 1917 г., кᴏᴛᴏᴩый ставил их вслед за контрреволюционными преступлениями. В декрете ВЦИК от 20 июня 1919 г. к особо опасным преступлениям были отнесены хищения из советских и общественных складов и магазинов. В ϲʙᴏей исторической работе «О продовольственном налоге» (1921 г.) Ленин обращал особое внимание на необходимость усиления борьбы с хищениями и с ϶ᴛᴏй целью пересмотра и переработки ряда законов. Он требовал строго наказывать не только непосредственных виновников расхищения социалистической собственности – но и вести борьбу со всеми теми, кто попустительствует преступлению.
На этой же линии стоял и Сталин. Он тоже отлично знал, что бюрократы по сути, фактически – подрывают диктатуру рабочего класса. И он относился к ним с такой же ненавистью, как и Ленин. Не мягче Ленина он смотрел и на шкурников, рвачей, мошенников и расхитителей социалистической собственности).
Итак, при Ленине и Сталине с такими язвами, как бюрократия и преступления против социалистической собственности, – действительно боролись.
А в позднем Советском Союзе, при Хрущёве и Брежневе, – с ними не боролись, а в лучшем случае имитировали борьбу.
Из работ Ленина и Сталина бросается в глаза вот что – ясное понимание того, что борьба с бюрократами, карьеристами, шкурниками и рвачами во власти, ворами, мошенниками, расхитителями, растратчиками, всяческими преступниками против социалистической собственности – это продолжение той самой классовой войны, которую рабочий класс вел со своими врагами до установления Советской власти.
Вся эта разномастная частнособственническая сволочь – сознательные или несознательные пособники капитализма, все они прямые подрывники советского строя. И если с ними не бороться самым решительным, беспощадным образом вплоть до полного их искоренения – то эта саранча сожрет социализм. Поэтому все эти персонажи – такие же враги рабочего класса, как царское самодержавие, как иностранные интервенты, как Врангель, Юденич и Колчак. И с ними надо воевать так же непримиримо и беспощадно, как с царем, как с буржуазией, как с интервентами, как с белыми генералами.
Это не уставали подчеркивать и Ленин, и Сталин.
Позже, при Хрущёве и Брежневе, отношение к этим персонажам меняется кардинально. Это уже не классовые враги – а всего лишь заблудшие, пошатнувшиеся, оступившиеся. Нет уже прежней пролетарской непримиримости и решимости бороться до конца, до полной победы над поганой частнособственнической стихией. Вместо этого в обществе повсеместно воцаряется пошлая обывательская снисходительность, уступчивость, чуть ли не благодушие: мол, все мы люди, все мы человеки, кто из нас не грешен, может, Иван Иваныч и ворует – зато он крепкий хозяйственник и отличный семьянин, пускай Пётр Петрович использует свой высокий служебный пост в личных целях – зато он способный руководитель и начитанный человек.
Причины этого становятся понятны – если вспомнить, что Хрущёв ставил своей целью подрыв диктатуры пролетариата. Для этого ему и его клике надо было скрыть факт продолжающейся классовой борьбы внутри советского общества. Хрущёвцы заявили, что в советском обществе классовая борьбы закончена, классовых врагов у советского трудового народа внутри страны больше нет и что поэтому вместо диктатуры пролетариата пришло «общенародное государство». А отсюда следует, что расхитители социалистической собственности – не классовые враги трудящихся, какими они были на самом деле. А они якобы такие же советские люди, но всего лишь заблудшие, оступившиеся. И экономические преступления – это не проявление классовой борьбы буржуазных элементов против социализма, не диверсия против трудящихся. А это, мол, всего лишь ошибка, зарыв, промах этих самых «заблудших».
Подорвав диктатуру пролетариата, связав рабочий класс по рукам и лишив его возможности бороться против классово враждебных элементов - хрущевцы создают условия для разгула частнособственнической стихии, позволяют ей отравлять и развращать всё общество. Они дают полную возможность расхитителям советской собственности и покровительствующим им бюрократам крепнуть и усиливаться, превращаться в класс. В класс подпольной советской буржуазии, которая в итоге и совершила контрреволюцию.
|
|
