Расист
В новогодние каникулы посещаемость сайтов падает, посему дам материал «на любителя» - хотя и доступный для каждого, но, всё же, сложный. Но ведь и в жизни не всё просто.
Уже давно и без особой цели, чисто из любопытства прочёл мемуары Ялмара Шахта, которым, однако, в русском переводе издательство «Центрполиграф» дало довольно претенциозное название «Главный финансист Третьего рейха. Признания старого лиса. 1923—1948». Строго говоря, название глуповатое не только из-за своего многословия. Шахта только с натяжкой можно считать главным финансистом, поскольку он вторую половину истории Третьего Рейха был в оппозиции Гитлеру, следовательно, и самому Рейху. Правда, с другой стороны, он и в мемуарах выглядит старым лисом, поэтому на действительные «признания» в его мемуарах и намёка нет. Ага, разогнался он признаваться.
Мемуары интересны и познавательны, разумеется, с общеисторической точки зрения, однако я не стал бы писать о них, если бы Шахт не возглавлял в Германии тех, кто дважды останавливал сильнейшую инфляцию немецкой марки. Само по себе понимание того, как останавливается инфляция своей валюты, уже полезно, а у нас в России сегодня такие «руководители» и «государственные деятели», что гражданам просто глупо на них надеяться и зарекаться не только от инфляции, но и от гиперинфляции. А именно с гиперинфляцией и столкнулись и Шахт в Германии, и большевики в СССР.
Поскольку уже для множества нынешних читателей и Борис Годунов, и Лазарь Каганович это некие шоумены, которые жили в одно время, то начну с краткой справки. Ялмар Шахт (1877-1970) — германский государственный и финансовый деятель, президент Рейхсбанка (1923—1930, 1933—1939), рейхсминистр экономики (1936—1937), рейхсминистр без портфеля (1937—1942). Когда Шахт понял, что Гитлеру победа не светит, то постепенно «слинял с тонущего корабля» и начал показывать фюреру «кукиши в кармане», за что после неудавшегося покушения на Гитлера в 1944 году был даже арестован нацистами, но до его повешения дело не дошло. После капитуляции Германии Шахт был сначала освобождён американцами из нацистского концлагеря, но затем, когда союзники поняли, кто он, Шахт снова был арестован, теперь уже союзниками, и посажен в числе главных военных преступников на скамью подсудимых на Нюрнбергском процессе. Однако сумел выкрутиться, был оправдан и до его повешения дело опять не дошло. Такой вот немецкий вариант «Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл…».
Как и любые мемуары, к воспоминаниям Шахта нужно относиться с осторожностью, учитывая, что любой мемуарист врёт, чтобы представить себя в лучшем свете. Причём, поскольку любая ложь, в конце концов, разоблачается, то умный мемуарист врёт не откровенно - не словами, а умолчанием о том, о чём ему полагалось бы написать. В предыдущей статье о катастрофе Ту-154 я как раз на такую ложь и указал - говорили бы об этой катастрофе правду, то указали бы точное время событий. А раз умалчивают, значит лгут. Вот и Шахт был, безусловно, очень не глуп, посему не лгал, а умалчивал.
Единственно, что заставляет морщиться при чтении, Шахт почему-то сомневается, что читатели не поймут, насколько он умный, посему не упускал даже мелких случаев ткнуть читателю в глаз своим высоким интеллектом. Вот, скажем, он пишет о Геббельсе: «В маленьком докторе, который оказывал через министерство пропаганды пагубное влияние не только на немецкий народ, но также на Адольфа Гитлера, я инстинктивно чувствовал своего врага. Он ненавидел меня. В его представлении экономика была необходимым злом. Разумеется, он никоим образом не мог позволить, чтобы экономист в правительстве лишил его звания «первого интеллектуала»». Писать, что Геббельс считал экономику злом, можно только от бессилия унизить Геббельса иным способом, и этим унижением главного пропагандиста Рейха показать читателю, кто на самом деле был у Гитлера главным интеллектуалом. В этом хвастовстве своим умом, мемуары Шахта напоминают мемуары Шелленберга, - тот тоже носился по страницам своих мемуаров со своей интеллектуальностью, как курица с яйцом. Шахт, без сомнений, умнее Шелленберга, тем не менее…
Тем не менее, если присмотреться, то со страниц воспоминаний Шахта встаёт органический расист, что для немца тех времён не удивительно. Поэтому то, что Шахт кичится своим интеллектом (чего по-настоящему умный человек делать не будет), вполне возможно, является следствием его оглупления привычным немецким расизмом. Это видно даже по его отношению к евреям.
Внешне в еврейском вопросе расизма Шахта можно и не увидеть, поскольку, к примеру, Шахт предстаёт перед читателем «лучшим другом евреев всех времён и народов»! Как он евреев любил, да как с ними работал, да как их защищал! Для сравнения (которое сегодня легко сделать), слово «евреи» в тексте его воспоминаний упоминается 108 раз, а слово «немцы» в мемуарах немца Шахта упоминаются 51 раз.
Правда, понять Шахта можно.
Дело в том, что на Нюрнбергском процессе все заправляли как бы американцы - при наступлении Красной Армии навстречу наступающим американским войскам бежали все нацисты, в американскую зону оккупации нацисты вывозили все ценности и документы. И аппарат чиновников у богатеньких обвинителей-американцев на процессе был огромен по сравнению с аппаратами остальных стран-победительниц, фактически американцы проводили этот процесс.
Но это только считалось, что это были американцы, а на самом деле это были евреи, в том числе, немецкие евреи, которые накануне войны эмигрировали в США, и которых включили в состав аппарата обвинителей Нюрнбергского процесса из-за их знания немецкого языка.
Вот Шахт, как бы мельком, об этом вспоминает: «Нас лишили доступа к обильному документальному материалу, который конфисковали союзники. Предварительное изучение материала ограничивалось частыми заслушиваниями представителей обвинения, среди которых большой процент составляли эмигранты. Один из моих следователей, перед которым я извинился за свой английский, ответил с очевидным скрытым сарказмом, присущим таким господам:
— О, вы говорите на английском гораздо лучше многих моих коллег».
И понятное дело, чтобы выжить на процессе, а потом в оккупированной США Германии, Шахту нужно было проявлять исключительную гибкость и изворотливость в отношении евреев.
К примеру, вот американский обвинитель Нюрнбергского трибунала Джексон вменяет Шахту в вину закон, по которому, понятное дело, в Рейхе наказывались в основном евреи, старавшиеся нелегально вывезти за рубеж свою собственность:
«— И не вы ли также одобрили закон, — воскликнул он, наконец, — предусматривавший смертную казнь для любого германского подданного, который переправлял германское имущество за рубеж или позволял этому имуществу оставаться там?
— Конечно, — резко ответил я.
— Но вы ведь знали, что этот закон будет карать евреев, выезжающих за рубеж, строже, чем кого-либо еще?»
И смотрите, как красиво изворачивается Шахт:
— Разумеется, — ответил я, — мне не приходило в голову, что евреи оказались бы большими мошенниками, чем христиане».
Надо сказать, что Шахт ведь писал книгу для немцев, и вынужден был думать не только о том, одобрят его книгу евреи, но и как её воспримут немцы. Поэтому есть у этого лиса есть немного о евреях и для немцев.
«По-моему, есть единственный фактор, который делает евреев непопулярными. Это отнюдь не религиозная антитеза. Скорее, это то, что благодаря своим способностям еврей, где бы он ни жил в нееврейской среде обитания, стремится внедряться в интеллектуальную и культурную элиту этого сообщества. Даже в Германии процент евреев, которые стали рабочими или ремесленниками, крайне мал. Никто не был против свободы действий евреев в торговле и промышленном производстве. Но когда в юридической и медицинской профессиях оказывается необычно высокий процент евреев, когда большинством театров, прессой, филармониями руководят евреи, тогда это выглядит вторжением чуждого элемента в духовную жизнь коренной нации. Все вышеупомянутые профессии осуществляют цивилизаторское влияние. А цивилизация в исторической перспективе коренится в религии. За исключением недавно образованного государства Израиль нет другого государства, которое опирается на иудейскую религию. Поэтому нация, цивилизованность которой коренится в христианстве, стремится сохранить христианство как основу цивилизации и воспрепятствовать чуждым элементам внедриться в свою культурную жизнь. Как показывает история многих государств, пока евреи не осознают этот факт, они будут сталкиваться с трудностями».
Но это присказка для примера того, о чём и как писал расист Шахт, но вот, что нам должно быть интересно.
Германия сдалась в Первой мировой войне к концу 1918 года, с этих пор практически все участвовавшие в войне страны (кроме Советской России) по Версальскому договору возжелали ободрать Германию как липку, - Шахт об этом пишет очень много и с подробностями. И только такой же изгой - Советская Россия - пошёл Германии навстречу. Уже 16 апреля 1922 года во время Генуэзской конференции в городе Рапалло Германия и Советская Россия заключили между собой договор, в котором взаимно отказались от возмещения военных расходов и убытков, расходов на военнопленных, ввели принцип наибольшего благоприятствования при осуществлении взаимных торговых и хозяйственных отношений. Помимо этого Германия признала национализацию немецкой частной и государственной собственности в РСФСР и аннулирование царских долгов Советским правительством, а Россия подтвердила неприятие положений Версальского договора.
То есть, до прихода Гитлера к власти в 1933 году, ближе, чем СССР, для немцев в те годы не было никого. В СССР на практике обучался командный состав немецкой армии, конструировалась военная техника, с 1925 года в Липецке учились немецкие лётчики и испытывалась немецкая военная авиация, максимально развивалась торговля. Мало этого, Германия выдавала СССР кредиты, скажем, в 1931 году выдала их на сумму 300 миллионов марок, правда, тогда Шахт ещё не был президентом Рейхсбанка. Но когда он им стал, то в 1935 году СССР опять получил в Германии кредит на сумму 200 миллионов марок. Что это за суммы, вы оцените во второй части, когда речь пойдёт о создании Шахтом «Золотого дисконтного банка».
Таким образом, Шахт, глава имперского банка, был, по меньшей мере, активнейшим участником связей Германии с СССР. По-другому и быть не могло.
Понятно, что с приходом Гитлера к власти отношения с СССР начали ухудшаться, но ведь и в 1939-40 годах немцы кредитами и торговыми соглашениями приняли активное участие в укреплении военной мощи СССР.
Как видите, все довоенные отношения с СССР тесно связаны с деньгами - с профессиональной деятельностью Шахта, тем не менее, у «финансового гения» Германии Шахта нет ни слова о контактах Германии и СССР. Ни слова! В мемуарах Шахт привёл достаточно много своих писем к Гитлеру, в том числе и с осуждением тех или иных мер фюрера, скажем, нападения на Польшу. Но об осуждении нападения на СССР - ни слова!
Вот это и называется расизмом - его, сверхчеловека, русские обидели своей победой в войне, и он предпочёл вообще ничего о них не писать, чем писать об их победах, в том числе (о чём ниже), и в финансовом плане.
Шахт прекрасно понимал, что целью Гитлера является захват СССР, и Шахт деньгами обеспечивал вооружение Германии для этого, посему в мемуарах Шахт ни словом не осуждал Гитлера за эти цели - за цели нападения на СССР.
В Нюрнбергском трибунале ему некуда было деваться - в присутствии советского судьи и обвинителей он обязан был об этом хотя бы что-то сказать. И, если верить его мемуарам, то он сказал следующее: «Во-первых, с точки зрения внешней политики я считал «Майн кампф» совершенно необоснованной, поскольку она постоянно обыгрывала идею, что расширение жизненного пространства Германии должно происходить в Европе. Если такие заявления и не отпугнули меня от работы в дальнейшем с национал-социалистическим канцлером, то лишь по той простой причине, что в «Майн кампф» было четко обрисовано расширение Германии на Восток при условии получения благословения на эту идею британского правительства. Я считал, что хорошо знаю британскую политику. Поэтому не существовало никакой опасности того, что мне придется принимать всерьез фантастическое теоретизирование Гитлера больше, чем я делал это до сих пор».
Во-первых, это ложь - Гитлер в «Майн камф» ставил себе целью захват СССР, совершенно плюя при этом на то, что об этом могут или будут думать англичане. Мало этого, Гитлер и не хотел искать других земель в мире, в том числе и потому, что на них уже наложила лапу Великобритания, посему Гитлер был уверен, что СССР будет отдан ему на съедение Великобританией и США. Во-вторых, какое, к чёрту, «теоретизирование», если Гитлер и поступил так, как планировал в «Майн кампф»?!
Короче, Шахт был отпетым врагом СССР, хотя и пытался это скрыть, - Шахт без сомнений поддерживал планы Гитлера в отношении захвата земель у СССР. И, кстати, советский судья протестовал против его оправдания.
Но, думаю, Шахт молчит об СССР не только потому, что его, расиста, унизила победа СССР, но и потому, что основную идею выхода из инфляционного кризиса (то, за что его считают великим финансистом), он позаимствовал у большевиков.
Давайте об этом поговорим в окончании.
(окончание следует)
|
|
