17 января глава Минфина России Антон Силуанов в интервью телеканалу НТВ заявил, что не видит оснований для сильных колебаний курса рубля. Однако на следующий день, нефть, не спрашивая мнения министра, пробилась к очередному историческому минимуму, потащив за собой российскую валюту.
«Каких-то кардинальных изменений, пиков, как в одну, так и в другую сторону, мы здесь не ожидаем. Сейчас курс соответствует состоянию платежного баланса, который сложился», — заявлял Силуанов накануне очередного неспокойного биржевого дня. Буквально следом за словами министра поступили сообщения о том, что котировки саудовской биржи Tadawul рухнули на 6,5%. Схожее падение испытала и биржа Катара.
Причина обвала связана с заявлениями, которые поступили из Ирана, о намерении увеличить добычу нефти после отмены санкций. Рынок нефти воспринял эту новость крайне чувствительно, ответив очередным падением котировок. 18 января нефтяная корзина ОПЕК, куда входят 12 сортов нефти, опустилась до 24,44 доллара - это минимальное значение с 2003 года. Нефть марки Brent в этот день доходила до 27,72 долларов за баррель.
Очередной этап снижения цен на «черное золото» привел и к ослаблению рубля. В конце дня на московской валютной бирже стоимость доллара США доходила на 79,30 руб., евро - 86, 40 руб. Многие эксперты сошлись во мнении, что в перспективе диапазон цен на нефть может опуститься до уровня 25-20$, что приведет к дальнейшей девальвации рубля.
Основания для столь критических значений имеются. Мировая экономика решила сыграть злую шутку с рынком нефти на фоне его бурного роста последних лет - предательски начали замедляться темпы экономического роста. «Флагманом» мировой стагнации выступил Китай, демонстрирующий нешуточное падение спроса на основные сырьевые товары, включая нефть. Это повлекло падение сырьевых котировок до рекордных минимумов, в частности, поставив под вопрос существование множества дорогостоящих проектов по добыче нефти, решение о целесообразности которых принималось при цене 100$ за баррель.
Потребление нефти в таких масштабах оказалось избыточным при затухании спроса на крупнейших рынках. Добавилось к этому и желание США сократить импорт нефти, нарастив внутреннее производство. Кроме того, тяжелым грузом на тему нефти лег геополитический фактор. В 2014 году на рынок вернулась послевоенная Ливия. Нервировали рынок в последнее время и продажи нефти по заниженым ценам Исламским государством. Но главное - появились сообщения о том, что подходит к завершению эра антииранских санкций. И судя по недавним новостям из ЕС и США, в текущем году этот вопрос будет решен.
Сами же иранцы неоднократно заявляли о том, что планируют выплеснуть на рынок дополнительные объемы нефти. Правда вокруг планов Ирана вернуться в строй крупнейших экспортеров «черного золота» есть интрига. «Иран готов увеличить добычу нефти на 500 тыс. баррелей в сутки после снятия санкций, приказ об увеличении добычи был издан сегодня (18 января)», – заявил управляющий директор Национальной иранской нефтяной компании (NIOC) Рокнеддин Джавади. Многие эксперты склонны полагать, что амбиции иранских нефтянников находятся за гранью возможностей.
Согласно данным ОПЕК, в декабре 2015 Иран вернулся к досанкционным пикам суточной добычи. Очевидно, что дальнейшее увеличение потребует дополнительных инвестиций и времени. Однако рынку нефти от этого совершенно не легче. Нефти и без того слишком много. Переизбыток предложения составляет примерно 2 млн. баррелей в сутки. В связи с чем развернулась нешуточная борьба за рынок. Кто-то из производителей должен отступить, отдав часть своего рынка.
Многие нефтяные компании уже столкнулись с определенными трудностями. Например, Exxonmobil, Shell, Statoil, Chevron вынуждены были урезать свои инвестиционные расходы. Из-за падения доходов, компания BP сократила 4000 рабочих мест. Другая крупная компания -ConocoPhillips - потеряла сотни миллионов долларов. Американская Flint Hills Resources братьев Кох, известными своими ультраправыми взглядами, была вынуждена доплачивать за продажу нефти одного из низкокачественных сортов.
На уровне стран серьезные проблемы испытывают такие экспортеры как Венесуэла, где уже введено чрезвычайное экономическое положение, Нигерия и даже Саудовская Аравия, которая вынуждена была пересмотреть бюджет в сторону снижения расходов. Разумеется, что не обходит стороной ситуация на рынке нефти и Россию. Снижение поступлений от нефти уже привели к падению ВВП, существенному оттоку капитала, снижению ЗВР, а также заставило власти осуществить 10%-процентный пересмотр бюджета, о котором на днях сообщил Антон Силуанов.
Хочется заметить, что для России главная беда нарастающего мирового кризиса не в том, что падают цены на нефть и приходится тратить драгоценные резервы, а в том, что будет после того, как цены вновь начнут расти? Ведь, скажем, Иран и Саудовская Аравия хотят выйти на европейский рынок, что серьезно задевает российские интересы. Риск утратить этот рынок куда серьезнее, чем обладать им пусть даже и при низких ценах. Очевидно, что экономика России стоит перед лицом определенных вызовов и угроз.
Но ведь у руководителей экономического блока есть план? Либо на случай длительного сохранения низких цен, либо на случай утраты Россией части рынка. К сожалению, глядя на риторику ведомств, отвечающих за социально-экономическую ситуацию, - никакого плана нет в помине. Если поискать старые заявления по экономике, которые за последние года полтора в разное время делали Улюкаев, Силуанов или Набиуллина, то волей неволей напрашивается печальный вывод: лица, ответственные за пятую экономику в мире все это непростое время делали исключительно предположения о том, что цена на нефть (а вместе с ней курс рубля, ВВП и прочее) не упадет ниже определенного уровня.
Но когда «определенный» уровень оставался далеко позади, министры констатировали - дело хуже, чем ожидалось. Вот и бюджет нужно урезать, хотя ранее Силаунов отмечал, что этого не придется делать. Не пришлось бы идти на крайние меры при цене 50$ за баррель, на которую министры искренне рассчитывали как на минимальную. Сугубо «наблюдательное» управление экономикой, сформировавшееся по итогам «Вашингтонского консенсуса» и унаследованное от эпохи Ельцина, работало очень даже эффективно, когда приходилось констатировать не падение цен, а их бурный рост. И прогнозировать не бюджетный дефицит, а профицит.
Но в ситуации, когда с какой-то долей вероятности констатировать придется исчерпание Резервного фонда, подобное «прогнозирование» и «реагирование» на ситуацию не сильно отличает наших министров от простых бабушек, которые глядят на всю эту печальную картину по телевизору. Правда в отличие от наших лоснящихся министров, которым вверены гигантские министерства, а с ними и власть, бабушки даже теоритически ничего сделать не могут.
|
|
