Соседка: И у нас не было, никто не требовал (прим. Кемета - соседка родилась и выросла в Алтайском крае). Потом уже паспорта дали.

Кемет (маме): А в город как попали? Говорят, из деревень колхозников не выпускали, тем более без паспортов.

Мама: Как не выпускали (смеётся), садись и едь куда хочешь.

Соседка: У нас Маринка с Сашкой в Барнаул уехали, без паспортов жили. Сашка на заводе работал, а Маринка в больнице санитаркой устроилась.

Мама: У меня отца тогда за это чуть не посадили.

Кемет: За что? Без паспорта жил, что ли?

Мама: Нет. Он председателем колхоза был, посевная прошла, а летом молодежь учиться поступила, кто в Ижевск, кто в Закамск, кто еще куда, многие просто в город перебрались. Вот осенью хлеб и некому стало убирать, а у нас же там день пропустишь и хлеб не соберешь, его и так мало родится. Отца вызвали и говорят, под суд пойдешь, а он отвечает: а что я сделать-то могу, как я людей удержу, нет такого закона, людей удерживать, его и отпустили, но говорят, если хлеб не уберешь, сгноишь, то накажем, пришлось ему людей собирать на уборочную.

Мы тоже все хотели в город перебраться, отец поехал, квартиру нашел, работу, а мама не захотела ехать, так все в деревне и остались. А я потом замуж вышла, и в город перебрались. Никто никого не держал, садись и едь хоть куда.

А потом из Ижевска сюда приехали, тоже без паспортов. Пожили здесь, потом в Киргизию поехали, там дом купили. Сад у нас там большой был, корову держали, свиней и овец.

С водой только проблемы были, там же пшеницу поливают и картошку - без воды они не растут, сгорают. Помню, мы один раз картошку ночью поливали, как очередь подошла.

Кемет: Какая очередь?

Мама: Вода же по арыкам идет, как твоя очередь подойдет, тогда открываешь и поливаешь, пропустишь очередь и месяц жди - воды-то мало.

Кемет: А паспорт ты в Киргизии получила?

Мама: Нет, здесь, когда обратно вернулись. Когда уезжали отсюда, отца из колхоза не отпускали, говорили: оставайся, зарплату повысим, но мы уехали, а потом вернулись. Никто насильно не держал.

Кемет: А как ездили? Говорят, что в сельской местности зарплату не платили, особенно колхозникам, у них трудодни были.

Соседка: Да как это не платили? Не было задержек, не то что сейчас.

Мама: Трудодни, они же раньше были, их учитывали, а потом оплачивали: зерно, мясо, молоко делили по трудодням.

Кемет: Как это? Что за трудодни-то? Как они учитывались и оплачивались.

Соседка: Не оплачивали, зерно давали, а ты потом зерно сдавал государству или на сторону продавал.

Кемет: Бесплатно сдавал, что ли?

Соседка: Почему бесплатно? Нет, там расценки были.

Мама: Деньги в колхозе до войны почти не платили - их наёмным рабочим платили. У меня отец тогда в колхоз вступил. Имущество-то стало общее, делили урожай по работе, кто сколько наработал, тот столько и получал.

У меня отец косец хороший был, это с войны он с одной рукой пришел, но все равно не уступал здоровым. Вот он как объяснял про трудодни: есть, к примеру, участок, надо его скосить. Обычно скашивается участок за 5 дней, скажем. Вот и считается, что нужно пять трудодней, их и начислят. Если хорошо поработаешь, то управишься за 2 дня, но начислят все равно 5, но можешь в тенечке пролежать, и скосить за 10 дней, но тоже начислят 5. Потом, сколько трудодней получится, так всем и поделят урожай, пропорционально трудодням.

Сначала после уборочной делили, потом ежемесячно можно было получать. Продукцию или сам мог съесть или продать, или колхозу поручить, и деньги получить.

Кемет: Ясно. В общем от каждого по способностям, каждому по труду - значит, не было уравниловки. А налоги какие платили?

Соседка: Какие налоги? Не было налогов.

Кемет: Как не было, а подоходный?

Мама: Колхозники по-разному получали, кто сколько труда вложил, это при Хрущеве оклады ввели. Колхозники не платили налоги, это колхоз платил подоходный.

Кемет: Как платил, и как колхозники получали, не понял? У них же, говорят, всю продукцию государство забирало...

Мама: Кто забирал? Налоги забирали, а остальное делили между колхозниками. Зерно-то куда заберут? Его же хранить надо, немного отправляли, а остальное оставалось, потом потихоньку отправляли, как надо было, так, примерно, 10 часть государству, а остальное в колхозе оставалось и между колхозниками распределялось. Многие колхозники большие деньги получали - когда война началась, некоторые танки, самолеты покупали.

Соседка: Точно-точно. У нас тоже. А счас - купи самолет, так денег даже на колесо не хватит.

Мама: Но не везде так было, были и слабые колхозы, были, где работать не хотели, так там какие деньги? Уражая-то нет.

Кемет: Если все такие богатые были, голод-то откуда появился?

Мама: Так деньги не съешь. Неурожаи же были, и вредители. Тогда же не только колхозы были, много единоличников было, когда неурожай случился, многие хотели денег побольше получить, вот и зерно не стали сдавать: кто потравил, кто сгноил, ждали, что цены повысятся. Когда голод начался, начали принудительно зерно собирать. Кто сгноил, кто травленое зерно сдавал, люди умирать начали, кто от голода, кто от отравы. Агитаторы ходили, чтобы подождать еще, зерно не сдавать. Арестовывали их. Отец рассказывал, что еще в прошлую войну (ПМВ) тоже так было, не сдавали зерно, пожгли, попрятали. Дед мой на войне той был, рассказывал, что солдатам есть нечего было, а в деревнях жировали, денег больше за зерно хотели. Так и здесь получилось. Когда обыски начались, находили зерно, спрятаное еще до Революции, но оно уже погнившее частью было. И колхозы некоторые зерно придерживали.

Агитаторы-то эти против коллективизации были, агитировали, чтобы не сдавали государству ничего, чтобы в колхозы не шли. Вот скот резать и начали. Отец рассказывал, что где на конях пахали, там не всех коней повывели, а где на быках, так поели их всех, или просто уничтожили, кто в лес отогнал, спрятал, чтобы никому не досталось. Да и неурожай же случился, озимые померзли и кормов не было, это тоже сыграло роль, падеж скота был, а потом уже и пахать не на чем было, съели скот или погубили, потому и посеяли мало, вот голод и случился.

Большевики же тогда и поняли, что надо в сельское хозяйство как можно больше и скорее машины отправить, а не животных, чтобы не зависеть ни от погоды, ни от кормов. Трактор же не съешь. Но небыло их у нас, вот и закупали за границей, это потом уже свои делать начали. Так и там не всем пришлись по вкусу трактора, отец говорил, что вредительство было - то трактора нерабочие привезут, то запчасти, то на заводе что сломают. Не всем советская власть по душе была, вот и вредили. Думали большевикам навредить, а навредили всем.

Кемет: Ясно. А про репресии что-нибудь слышали?

Мама: Отец не любил на эту тему говорить, сказал только, что люди разные есть, были же те, кто зерно потравил. Говорил, что и большевики разные есть: одни за власть советов, другие за власть над советами, одни государство поднимают, другим не нравится это, потому что проходит их время, но первых большинство, а других не так много, и за них на всю советскую власть нечего пенять.

(остальные истории)