Я частенько задумываюсь, а почему так неизменно мне становится мерзко слушать любого рода антисоветчину – до сжатия кулаков и «подстёгивания» кадыкового? Ведь, как привык говорить обыватель, и прошлого не изменить – и в будущем мне жить не с теми, прошлыми героями, а с этими, нынешними и будущими их потомками, презревшими идейное родство… Вот в том-то и дело: для меня оскорбление большевиков есть оскорбление моих родителей, хотя ни мать, ни отец в КПСС не состояли. А прошлое изменить – ещё как возможно, особенно если этому прошлому многажды изменить.

Быть хозяевами такой страны – сложно. Не по уму это истероидам. Легче её упрекнуть в чём-нибудь с чужих слов и не нести никакой внутренней ответственности за гибель проекта освобождения всего человечества от ига капитала. Вроде как и мы не местные, а русские – не советские… Ну, и социализма не было, на чём настаивает весь ареопаг антисоветчиков, только одни почему-то при этом славят частную собственность (сии поутихли после двадцатилетнего разорения соцсобственности), а другие заявляют, что «Левая идея – это идея свободы, свободной самореализации каждой личности, освобождения труда. Для левых, в т.ч. классиков и марксизма, и анархизма, равенство – не цель, а, прежде всего, средство достижения свободы от эксплуатации, от социального насилия со стороны привилегированных классов. Сталинисты в СССР убили душу и смысл левой идеи, уничтожив свободу под предлогом защиты равенства. Но не реализовали и эту задачу. Несвободное, авторитарное общество неизбежно породило новые формы неравенства.»

Во-первых, что это за левая идея? Может, социал-демократическая или коммунистическая – этих идей теперь столько, что обобщать их нельзя. Вписавшаяся в рамки той самой эксплуатации, но с улучшенными «соцпакетами», эсдэкская парадигма вовсе не славит свободу. Да и о какой свободе, опять же, без уточнений – можно говорить в обществе, где она имеет денежный эквивалент?

Во-вторых, товарищ Эйдман, что это ещё за душа левой идеи? Вы, пардон, даже на общефилософском языке выражаетесь безграмотно. И душа для материалиста (да ещё у идеи, - о, боги, эйдосы и эйдолы!) – что-то более вражеское, чем букет советологических категорий «авторитарное», «тоталитарное», ну и т.д. Да, контрреволюция 1991-го – достаточный повод для отчаяния, но не для полной же потери рассудка. Что, надо полностью принять язык, логику и ненависть к СССР главного противника и его европейских подпевал? И оттуда отплясывать фрейлокс «непополитарных левых»?

Какие это, к чёрту, формы неравенства в СССР были? Газировка не за 1, а за 3 копейки? Пресловутые привилегии «сталинской бюрократии» времён даже Брежнева – чушь в сравнении с легализованными контрой участками и дачами членов КПСС (ага, вот, например, у Шуваловых, занявших служебные земли Суслова). Иные формы неравенства? Ну да – социализм не настаёт как время года, его необходимо строить, и не всегда с первой попытки достигается намеченная высота здания… А вот так, чтобы прямо сразу и – равенство, да ещё как средство достижения бесклассового общества. Ну, это к ювенологу, товарищ Эйдман, – причём, не с детской болезнью левизны и не с анахроническим анархизмом, а с инфантильным идеализмом. Вот такой эмпирио у меня вышел критицизм ваших выбросов троцкистско-бакунинского пара… Бланкизм, сказал бы Ленин. Но здесь далеко и до Бланки.             

Очевидно, что «напрудонившим» ненавистникам своего советского отечества предстоит «учиться, учиться…» в первую очередь именно тому прошлому (его адекватному, спокойному прочтению), что было контрой замазано, и не просто сажей, а километрами киноплёнки – благо сериалы о «сталинском терроре» продолжают снимать на щедрые государственные дотации.

И тут, как лошадка против танка – идёт фотоискусство против кино. Да, это принято считать ностальгией – но есть у фотографии такая сила, которая не поддаётся ретуши и расплывчатости в общечеловечине. Есть удивительно константные даже на разных плёнках (кино и фото) пастельные, некрикливые цвета сталинских и постсталинских пятидесятых, передающие настроение Эпохи. Антураж в кино о 1950-х пытаются подкрашивать под эти снимки. Но динамики, настроения, света их достичь сегодня невозможно. В журнале «Советский Союз» такие же цвета… Эта неизбывная сила фотографии – на нашей стороне в любых спорах о «тоталитарном» прошлом. Лица людей на снимакх француза определённо – прохожие, до постановочности ни он, ни они бы не опустились, да и не нужно моих тут комментариев, это видно.

А вот ещё одна особенность, но уже не фото, а мышления истерического, результатом которого стало вытеснение и забвение всего советского опыта строительства социализма - когда рядом у кого-то истерика, то даже склонявшиеся к мыслям истероида, становятся в сторонку, а самый из них смелый даёт истерическому пощёчину, чтобы вернуть в разум. Но не надо насилия, просто посмотрите фото, на всех этих жертв советского социального неравенства и экспулатации сталинской бюрократией... Истерически мыслящий боится реальности, у него темнеет в глазах при одном лишь вырванном из контекста факте расстрела или посадки, конечно же, невиновного врага народа - далее срабатывает не логика, а истерика. Так мыслит подавляющее большинство дорогих россиян - вообще боясь заглядывать в прошлое, потому что истерические мины расставлены там достаточно часто, путь к коммунизму ведь и есть путь на самый пик Человечества, космический... И эти люди на фото направляются ежедневным шагом в сношенной обуви именно к нему.  

И заглядывать в эпоху уже покорённого атома, покоряемого космоса – надо вот из таких дальних уголков. Чтобы не казался советский путь прогресса каким-то уж слишком индустриальным. Нет, продолжали стоять такие вот, как внизу, избушки, но в это же самое время мраморной белизной сиял МГУ – зримое завоевание не просто «тоталитаризма», но той самой свободы развития личности, где не абстрактная «свобода» на языке демагога чешется, а та свобода, которую во все времена определяли знания. И что, как не снятие любых наветов и отпущение всех грехов заслужил Берия, курировавший строительство МГУ? Даже эту тёмную энергию светлое будущее использовало в своих целях. Он был средством, но не наоборот - вот что поймёт лишь марксист...

Да, выше свободы стоит знание, которое сила. Ибо свобода необразованного пролетария – это ещё не свобода пролетария, завоевавшего власть и право на образование. Этого не вычеркнешь из истории СССР, как ликбеза и роста населения, к 1939-му году составлявшего примерно нынешнюю численность (149 млн) – вот и итог усилий всех «экзорцистов», не только либерально-буржуазных, но и левацко-троцкистских… Как не выли они о невинно убиенных старых большевиках – а поколения новых большевиков росли и росли, и строили, строили… Вовсе не за деньги или звания – коммунистический труд дышал в них подлинной свободой и любовью к своей советской родине, к будущему (на антитезе этой максиме построена вся контрреволюционная вакханалия: живи сейчас, настало время, прожигай запасы предков, отрывайся!). Этого не понять кривоухмылочным геймерам времён электронных правительств и демократии.

Однако произведённый в этом же самом, когда делались французские фото, 1956-м году переворот – сверху, как тогда только и могло быть, - запустил процесс аннигиляции достижений. Без преемственности власти ни один строй не выживал – примером тому хоть и не лучший, но Китай, где Сяо Пин перехитрил сославшего его Мао, подвёрстывая свой ревизионизм и реформаторство под его цитаты. И вот, когда сверху поступила каманда ненавидеть не просто Сталина, но и себя, трудившегося вдохновенно и воевавшего победно под его командованием – начались реформочки Косыгина. Не сразу, но начались, вылезла поганая буржуйская прибыль – вполне обоснованно с позиций партфарисеев. Вот ниже кстати, пример использования буржуазной роскоши - кабриолет! - в общенародных интересах, дивятся гости столицы из такси, а ведь мог бы какой-нибудь сталинский бюрократ там сидеть. Но нет, увы, - для Эйдмана...

Этого не видно на фотографиях Жака Дюпакье - запас прочности в обществе, лишь десять лет назад завершившем изнурительную войну, достигнут такой, что любые дворцовые перевороты и надстроечные отречения не касаются рабочего класса, созидающего коммунизм по ленинским и сталинским чертежам. И было бы ужасно, если б у этого здорового общества не было лагерной изнанки – вся эта мерзость, контра и уголовно-буржуазный реванш, разъели бы его изнутри за более короткий срок, нежели 35 лет. За право строить высотки советскому народу надо было платить – потому среди бригад, возводивших и на Котельнической, и на Ленгорах чудеса советской архитектуры, были и зэка с 58-й статьёй. Да, и они строили каменные звездолёты коммунизма, и они гордились этим – о чём нынешние сидельцы-страдальцы не вспоминают ни словом…

Слева, обратите внимание, "фонарик" Дяди Стёпы - если помните мультфильм и это же место, но рисованное... И именно потому что были в советском обществе дяди Стёпы, и блудливая династия Мигалковых работала на рабочий класс своими стихами и фильмами, и чекисты не владели Роснефтью, а сажали за хищения соцсобственности - пресловутый сталинский казарменный социализм вдохновлял весь мир на преобразования в левую сторону. Пока Хрущёв не взорвал свою информационную бомбу в Кремле. Болтать-то про "лагерную пыль" болтали, но когда в политическую волну верхов-волюнтаристов попали Солженицыны и Шаламовы, то болтовня перестала быть болтовнёй блатной, а стала генеральной линией на полный пересмотр и переоценку героических достижений и перековки - девальвацию соцтруда как такового, на сперва сосуществование, а затем и слияние с капитализмом... 

А вот нижеследующий снимок для меня - семейная реликвия, пожалуй. Дело в том, что, работавший до войны в тогда едином комплексе Парка Культуры им. Горького и Ленинских гор, мой дед М.Ф.Таборко частенько глядел именно с этой точки на Лужники. Болотистое представляли они зрелище. Мастерские, где смолили лодки, отсутствие моста - сюда в 1930-х переправлялись лодками (!) тогдашние дачники и отдыхающие здешних санаториев. Но вот, как в фильме "Верные друзья" сказано, оделась Москва-река в новые набережные, и на месте болота и луж выросли стадионы, потянулись деревья. Увы, замысел свой Москомспорту подаривший, мой дед не дожил до открытия Лужников, скончался в 1957-м, сгорел на работе, как многие не щадившие себя для светлого будущего. Да, пошёл со срочным докладом на очередное совещание "сталинских бюрократов", с высоченной температурой... В здании том (Москомспорта) нынче находится Росбалт, а в дедовском круглом кабинете (сидел не один там, стол имел), где и простудился (дуло от элитных окон) он, пресс-конференции частенько я посещал и жену встретил... 

А теперь конкретика о «невиннорепрессированных», каковыми были объявлены после ХХ съезда многие реальные контрики – например, вместе с ни одной боевой победы не имевшим Тухачевским, объявленный героем и верным ленинцем Гамарник, застрелившийся вообще до первой встречи с чекистами, при одном лишь сигнале предупредительном (был заговор, был! и восхищавшийся «великими державами» друг нацистов Тухачевский таки был его координатором)… Это ответ на истерический и исторически безграмотный вопрос «дискуссии об «инициации репрессий» велись на 17-ом съезде ВКП (б)? Из его 1966-ти делегатов 1108 были репрессированы, подавляющее большинство из них погибли. Они были самоубийцы?»  

И вдобавок о "маниакальной подозрительности" вождя и бесчисленных заговорах против Сталина, якобы выдуманных чекистами и лично Берией для устрашения вождя в личных целях, это пишет уже товарищ Майсурян, которому Эйдман вряд ли предъявит претензии в сталинизме:

- Швейцарский коммунист Жюль Эмбер-Дро вспоминал, что в 1928 году, в разгар своей борьбы со Сталиным, Бухарин признался ему, что согласился бы даже и на убийство Сталина. Вот друг так друг! Ещё соратника Бухарина Томского вспомните, который тогда же пригрозил Сталину пулями, что и сам не отрицал впоследствии.

Из книги Г. Агабекова “Секретный террор”, М., ”Терра”, 1998:

Старый коммунист Образцов вел такую хищническую эксплуатацию промыслов, что ему позавидовал бы любой капиталист. Персидских рабочих, которые должны были работать 8 часов по советскому кодексу, действовавшему на промыслах, он заставлял работать по 14 часов и платил им мизерное жалованье. Большую часть прибыли от подобной эксплуатации он клал себе в карман. Все безобразия сходили ему с рук благополучно, так как со всем начальством в Москве, начиная с председателя ВСНХ Куйбышева и кончая мелкими чиновниками, он поддерживал наилучшие отношения, засыпая их подарками. 

По подсчетам резидента ОГПУ в Пехлеви он отправил в Москву подарков на 10 тысяч долларов. Не забывал он и тегеранское начальство, систематически подкармливая посла и торгпреда рыбой и икрой. Образцов вдруг почувствовал, что резидент ОГПУ Ефимов и консул Сычев ведут работу против него. Решив напасть первым, он обратился к послу Юреневу с просьбой убрать резидента и консула. Одновременно я получил донесение Ефимова о проделках Образцова с приложением фотокопий документов, доказывающих присвоение им казенных денег. Юренев вызвал меня и предложил отозвать резидента, сообщив, что он в свою очередь снимает консула, так как, по его мнению, надо всячески облегчить работу Образцова, так много сделавшего для Советской России. Разговор происходил за завтраком, и Юренев, уплетая присланную Образцовым икру, естественно, не мог рассуждать иначе. Я предложил вызвать Образцова и Ефимова в Тегеран для рассмотрения дела. Юренев согласился. Объяснение происходило между мной, Юреневым и Образцовым. Выслушав Образцова, рисовавшего себя чистым, как снег, я молча вынул фотокопии его расписок в получении взяток и при нем передал их Юреневу. Юренев, прочитав их, очень смутился, не знал, как быть и, наконец, повысив голос, предложил Образцову, чтобы “этого больше не было”. Инцидент этим был исчерпан. Несмотря на мои неоднократные представления в Москву, ОГПУ не могло добиться снятия Образцова.”(Там же с. 195-196). 

Впрочем, в ОГПУ, боровшемся в тот момент с коррупцией в среде советского чиновничества, дела обстояли не намного лучше. Причем, даже в таком его элитном подразделении, как иностранный отдел, куда кадры подбирались намного тщательнее, чем в другие подразделения ОГПУ. Вот как описывает Агабеков партийную чистку в иностранном отделе в 1929 г.: “Началась чистка просто и без перебоев. Вызванный рассказывал свою биографию и одновременно комиссия следила по его личному делу за правильностью рассказа. Затем председатель комиссии обращался к остальной аудитории, спрашивая, нет ли вопросов к проверяемому. Первоначально все хором отказывались ставить вопросы. Каждый боялся, что, когда настанет его очередь, его тоже засыпят вопросами. Но картина начала меняться, когда первые два десятка прошли проверку. Им нечего уже было бояться. И чем дальше, тем вопросы ставились чаще. Чистился помощник начальника отдела Горб. Из его рассказа было видно, что до 1919 г. он был на Украине левым эсером, сражался против гетмана Скоропадского и попал в плен. “Странно, как ты остался жив, когда гетманцы расстреливали всех большевиков, а евреев в особенности?”- задал вопрос кто-то из публики. Горб стал рассказывать длинно и путанно о некой женщине, которая тогда спасла его от расстрела. После нескольких дополнительных вопросов его объяснения с натяжкой принимаются и он проходит чистым. 

Стал рассказывать свою биографию заместитель начальника отдела Логинов. Член партии с 1905 г. В 1907 г. был избран делегатом от военных организаций на V съезд РСДРП, но при переходе границы был арестован и вплоть до 1917 г. просидел в каторжной тюрьме. Освобожденный после революции, Логинов поселился в Архангельске и вскоре был избран председателем Совета. После занятия белыми Архангельска Логинов остался в нём. Белые знали, кто он такой, но не тронули его. Он даже издавал при них газету. “Не находите ли вы странным, что белые даже не арестовали вас?” - спросил председатель. “Ничего странного не нахожу”, - пробурчал в свою рыжую бороду Логинов, пришедший на чистку для храбрости несколько выпивши. - Странно, странно, - перешептывались между собой члены комиссии, - неужели провокатор? - Ладно, мы поговорим с вами особо, - наконец сказал председатель, откладывая дело Логинова.” Вызвали следующего. В 1914-1917 гг. капитан разведки австрийской армии. Затем, после революции в составе украинских армий воевал против большевиков. После этого неизведанными путями оказался в ВКП(б), а затем на работе в иностранном отделе. Его как раз перед чисткой собирались послать на нелегальную работу в Австрию. Не поехал. Исключили из партии, уволили из органов. И так по очереди, длинной вереницей прошли перед комиссией около 200 сотрудников иностранного отдела ОГПУ. Большинство - недоучившиеся интеллигенты, много выходцев из других партий: левых эсеров, бундовцев и т. д. У многих темные подозрительные провалы в биографиях. Но особенно поражала их политическая безграмотность, в лучшем случае полуграмотность. И невольно я задавался вопросом: неужели это работники ОГПУ, наводящего ужас она весь СССР, которого так остерегаются иностранные правительства?